Война на Украине (04.04.24): Авдеевка, Часов Яр, Северск, Сватово — фронт атак 
Как выглядят популярные в Японии игрушки 
Оренбургская область помогает управлять энергией, Росатом подтвердит 
Напожрать 
Отчет по ходу 
Усадьба Талашкино 
Летчик-залетчик 
Крапивница "Вот ведь как изящно получается с их иероглифами, втиснуть два разных слова в одно. Как самый известный пример, слово "фейерверк" состоит из иероглифов обозначающих "огонь" и "цветок". Но как они ухитряются вместить в один иероглиф целый абзац? Есть иероглиф который, внимание!, ...
Кинохроника англо-бурской войны – небольшое дополнение
maa13 — 27.04.2011
Продолжение предыдущего поста с
кинохроникой времен англо-бурской войны с некоторыми пояснениями:
немного болтовни о личных ощущениях от англо-бурской войны; об
исторических новациях англо-бурской войны; о цвете хаки; о генерале
Кронье и особенностях его характера (и характера буров); большие и
интересные цитаты из Луи Буссенара…Почему-то англо-бурская война до сих пор тревожит мое сознание, хотя никаких тайн в ней вроде нет, ничего такого впечатляющего и особенно жестокого по сравнению с будущими войнами 20 столетия как-то не обнаруживается.
Возможно это остатки зачитанного до дыр "Капитана Сорви-Голова" Луи Буссенара.
Но, всё-таки…
Эта война первый раз показала миру, что могут существовать тактика выжженной земли и концентрационные лагеря. Ребенок в концлагере для буров:
В этой войне впервые армию посадили в окопы; солдат вражеской армии стали косить автоматическим огнем из пулеметов; из поездов сделали бронепоезда; стали ценить снайперскую стрельбу; начала свою военную и лагерную карьеру колючая проволка.
Это еще был век кавалерии, как хорошо можно видеть на видео, но кавалерия уже теряет свою былую мощь.
И, вероятно, это первая война запечатленная на кинопленку.
Вероятно, это один из первых случаев, когда защита прав и свобод одних (ойтландеров – uitlander, outlander) превратилась в уничтожение жизни, прав и свобод других (буров).
И, конечно же, форма цвета хаки. Та самая форма, которая менее чем через столетие станет символом "страшной картины мира" ("я не видел картины страшней, чем земля цвета хаки").
Луи Буссенар, писавший свой роман "Капитан Сорви-Голова" буквально по следам событий, передает впечатления образованных европейцев от нового вида армии поданных королевы Виктории:
Хорошо укрытые скалами, холмами, пригорками и окопами, буры спокойно поджидали англичан, внимательно следя за каждым их движением.
И все же добровольцы были немного сбиты с толку. Их противников словно подменили. Куда девались белые каски, султаны на шлемах, яркие мундиры и кожаная амуниция англичан! Как сквозь землю провалились медные и жестяные воинские побрякушки. Не осталось и намека на яркую окраску: ни следа белого, черного или другого резкого цвета. Тусклый, блеклый строй английской пехоты двигался на буров какой-то расплывчатой громадой.
Что бы это значило?
Англичане, желая стать как можно незаметнее для слишком уж зоркого глаза наших друзей - буров, приняли на вооружение новую форму цвета не то ржавчины, не то испанского табака. Этот тусклый цвет диких каштанов почти сливается с землей, благодаря чему войска, находящиеся на большом расстоянии, становятся невидимыми. Тем более что у них решительно все окрашено в цвет хаки: шлемы, каски, куртки, брюки, ремни, ранцы, ножны сабель и штыков, одеяла, футляры полевых биноклей, фляги, гетры и патронташи. Поэтому, куда бы ты ни направил взгляд, он всюду встретит однотонную тусклую окраску, ничто не бросается в глаза.
Но неужели это те самые гайлендеры (шотландские горцы – maa13), которые еще недавно так гордились своей живописной формой?
Куда девались их красные мундиры? А кильты, эти знаменитые шотландские юбочки в разноцветную клетку? А чулки с отворотами? А белые гетры и башмаки с пряжками? Все заменил хаки. Горделивый сын гор превратился в невзрачного пехотинца, одетого в мундир, брюки и гетры цвета дикого каштана. На смену яркому пледу пришло одеяло цвета лошадиного помета. Единственным воспоминанием о форме, которой он так гордился, служит большой, окаймленный мехом кожаный кошель, словно котомка нищего, висящий у него на животе.
Но раз уж господа англичанишки занялись этим, почему бы им не разукрасить себе заодно руки и лица? Вот был бы маскарад!
Не знаю, дошли ли они действительно до того, чтобы красить лица и руки, но… рассказывали, что белых и серых коней перекрашивают в хаки.
А почему бы не выкрасить и полковых собак? Тогда хаки стал бы национальным цветом англичан.
Национальным цветом?
Да, это верно!.. Превратив армию в одно тусклое пятно, хаки обесцветил и всю английскую нацию. В каких-нибудь несколько дней этот цвет стал символом крикливого, грубого, беспокойного и кровожадного империализма.
Прежде всего этим цветом завладела мода. Женщины нарядились в платья цвета хаки; ленты, занавески, белье, кошельки, табачные кисеты, носовые платки - все цвета хаки.
Газеты, выпущенные на бумаге хаки, выдерживали десятки изданий. Их листки развевались над ликующей толпой, как развернутые знамена. Нищие, одетые в отрепья хаки, собирали прямо-таки золотую дань.
Потом буйно разрослась литература хаки. Ибо разве не хаки вся эта литература, до безумия возбуждающая британский шовинизм, сводящая с ума великую английскую нацию и пытающаяся доказать ей, что двести пятьдесят тысяч ее солдат, побитых и посрамленных двадцатью пятью тысячами бурских крестьян, суть лучшие в мире войска!..
Хаки стал также цветом теперешнего правительства. И он останется цветом правительства завтрашнего дня, ибо выборы будут проходить под знаменем хаки. У Йорка была белая роза, у Ланкастера - алая, у Чемберлена - хаки.
Для упрочения славы Великобритании хороши все средства!
Удивительно, но очень многие перипетии сюжета и имена героев "Капитана Сорви-Голова" выветрились у меня из головы.
Но эпизоды посвященные генералу Кронье, особенностям его поведения и его роли в трагедии бурской армии остались в памяти.
Уж не знаю почему.
Было в этих эпизодах что-то беспокойное, тревожное, странное. Хотя и не могу ясно указать что именно.
Луи Буссенар, опять таки, почти с документальной точностью описывает в романе "Капитан Сорви-Голова" особенности поведения генерала Кронье:
Иностранные офицеры (добровольцы в армии буров – maa13) умоляли Кронье атаковать англичан. Тот наотрез отказался. Тщетно указывали ему иностранцы на беспорядочное бегство деморализованной армии англичан. Достаточно было отравить галопом в обход войскам королевы хотя бы две тысячи кавалеристов, чтобы отрезать англичанам возможность отступления.
Кронье только презрительно пожал плечами и даже не удостоил их ответом.
А время между тем шло, приближалась ночь. Скоро уже будет поздно что-либо предпринимать.
Иностранцы взбешенные этим идиотским упрямством, из-за которого гибли плоды блестящей победы, продолжали настаивать.
- Да поймите же вы, - кричал один австрийский офицер, - если мы возьмем в плен корпус Митуэна, то войдем в Кимберли без единого выстрела!
Кронье опять лишь пожал плечами и, даже не потрудившись объяснить причину своего отказа этим отважным людям, которые покинули свои семьи и дела, чтобы сражаться на его стороне, повернулся к ним спиной и обратился к окружавшим его бурам:
- Восславим господа и возблагодарим его за дарованную нам победу, - и первым затянул псалом.
- Ничего не поделаешь, - с грустью прошептал полковник Виллебуа-Марей. - Он не знает даже азбуки современной войны. И заранее можно предсказать, что благодаря раздутой славе и слепой вере в него буров Кронье станет злым гением своего отечества.
Эти воистину пророческие слова меньше чем через два месяца получили печальное подтверждение.
Интересно, как эти тупость и упертость (которые, как и невежество, ограниченный кругозор, повышенная религиозность и т.п. считались характерными свойствами буров в описаниях современников) могут соотноситься с кальвинистской этикой как движущей силой капитализма, про что в это же время как раз писал Макс Вебер. Хотя вопрос досужий и в чем-то глуповатый.
Фото генерала Кронье:
Офицеры генерала Кронье:
Обратите внимание на их внешний вид. Уж явно не профессиональные военные, а так - крестьяне, сельские учителя, религиозные деятели, местная интеллигенция и тому подобное.
Если вернуться к первому видео "Сдача генерала Кронье лорду Робертсу", то события предшествующие этому эпизоду превосходно описаны у того же Луи Буссенара (прямо так и чувствуется запах свежих новостей и аналитических статей в газетных передовицах того времени).
И опять же делается акцент на упертости, старомодности, зашоренности, безграмотности, ретроградстве, узком мышлении этого верного приверженца религии предпринимателей и инноваторов.
Окружение и сдача армии генерала Кронье:
Старая и фатальная для англичан стратегия генералов Митуэна, Уайта, Буллера и Уоррена отжила свой век.
Английское правительство поняло свои ошибки и решило во что бы то ни стало исправить их, не скупясь на деньги и не щадя людей. Командующим английскими силами в Южной Африке назначили маршала Робертса. Прошло уже с месяц, как он прибыл сюда вместе с начальником своего штаба, лордом Китченером.
С первого же дня прибытия они оба неустанно работали над переустройством армии и подготовкой ее к операциям совершенно нового типа.
Неутомимая деятельность лорда Робертса, его воинственное, чисто солдатское красноречие, его бесспорный авторитет полководца быстро подняли воинский дух армии.
Уже одно сознание, что с ними их "старый Боб", вызвало у солдат взрыв энтузиазма и внушило им уверенность в победе.
Теперь, больше чем когда-либо, численное превосходство было на стороне англичан. Страшное превосходство, о которое неизбежно должен был разбиться героизм буров, сколь бы велик он ни был.
Состав английской армии утроился. Ежедневно прибывали пароходы, до отказа набитые людьми, лошадьми, продовольствием и боеприпасами. Английская армия превосходила теперь своей численностью все население обеих республик, включая женщин и детей.
Великобритания насчитывала тогда четыреста миллионов жителей, а в двух крохотных государствах ее противника числилось всего лишь двести тысяч человек.
Великобритания отправила в Южную Африку двести двадцать тысяч солдат, тогда как буры за все время войны не могли выставить более тридцати тысяч бойцов.
В английские войска беспрерывным потоком вливались подкрепления из метрополии, в то время как бурские отряды, отрезанные от всего мира, несли ничем не возмещаемые потери в людях и снаряжении.
Могущественная Англия, стремясь покончить с этой героической горсткой бойцов, вынуждена была напрячь все свои силы и бросить на буров такое количество войск, которого она никогда не выставляла даже против Наполеона.
Если она и одержит победу, ей не придется особенно гордиться завоеванием, купленным такою ценой.
Таким образом, лорд Робертс начал свои военные операции, располагая всем необходимым для победы, и с армией достаточно многочисленной, чтобы вторгнуться в обе республики. При этом он был еще избавлен от необходимости идти на помощь осажденным генералам Митуэну и Буллеру, которых буры беспощадно колотили.
Старый маршал готовился нанести решающий удар под Кимберли. Главные его силы сосредотачивались перед армией Кронье, которой предстояло выдержать первый натиск.
Кронье славился не только гражданской доблестью и военными способностями. Не менее примечателен был он своим упрямством. Это упрямство, о которое разбивалось все, даже сама очевидность, и должно было привести его к катастрофе.
Кронье совершил двойную ошибку.
Во-первых, Робертс - прирожденный солдат, обязанный возвышением исключительно своему таланту полководца, - не был таким же английским генералом, как и все прочие. Во-вторых, он решился.
Все произошло без лишнего шума и треска, без ненужной болтовни и бряцания оружием.
14 февраля Сорви-голова примчался во весь опор сообщить своему полковнику, что английские войска заняли Коффифонтейн. Сообщение это было настолько серьезно, что Виллебуа-Марей решил проверить его лично. Он отправился один и вернулся страшно взволнованный. Сорви-голова не ошибся.
Полковник немедленно известил о случившемся Кронье. Последний спокойно ответил, что все это вполне вероятно, но нет никаких причин волноваться.
Однако Виллебуа-Марей, обладавший непогрешимой проницательностью питомца современной военной школы, чувствовал, что это событие является лишь одной из частей широкого обходного движения.
На следующий день полковник, еще более озабоченный, чем накануне, снова поскакал в направлении Коффифонтейна, на этот раз в сопровождении австрийского офицера, графа Штернберга. Не доехав до Коффифонтейна, они остановились. Там шло сражение. Гремели пушки. Один раненый английский солдат уверял, что сюда подходит лорд Китченер с пятнадцатитысячной армией. Оба офицера видели, как вдали прошло несколько английских полков.
Иностранные офицеры помчались в Магерсфонтейн поставить в известность об этом Кронье. Но генерал выслушал их равнодушно и, пожав плечами, ответил:
- Да нет же, господа, вы ошиблись! Какое там обходное движение! Его нет и не может быть. Даже очень крупные силы не решились бы на столь рискованную операцию.
Прошло еще двадцать четыре часа.
На рассвете полковник Виллебуа-Марей, взяв с собой восемь кавалеристов, отправился в разведку по направлению к Якобсдалю. На полдороге он увидел английскую армию, тянувшуюся бесконечной лентой, и во весь опор поскакал обратно. К своему великому удивлению, он не заметил ни малейшего признака тревоги в бурских траншеях. Беззаботные буры мирно почивали у своих повозок.
Полковник забил тревогу. Над ним стали смеяться.
- Но неприятель совсем рядом! Его войска вот-вот окружат и захватят вас.
Буры ответили новым взрывом хохота и вскоре опять захрапели.
Виллебуа-Марей бросился к генералу, рассказал ему о страшной опасности, готовой обрушиться на его маленькую армию, умолял отдать приказ об отступлении.
С волнением, от которого исказились благородные черты его лица и задрожал голос, он добавил:
- Генерал Кронье! Вы берете на себя страшную ответственность... Вы будете разгромлены, а между тем в ваших руках исход борьбы за независимость!.. Послушайте меня, я не новичок в военном деле. Опасность велика. Умоляю вас, прикажите отступать! Вы пожертвуете при этом только своим обозом, который и так уже можно считать потерянным, но вы спасете своих людей - четыре тысячи бойцов. Еще не поздно!
Кронье выслушал полковника с тем безропотным терпением, с каким взрослые относятся к шалостям избалованных детей, усмехнулся и, покровительственно похлопав его по плечу, ответил следующими, вошедшими в историю словами:
- Я лучше вас знаю, что мне надо делать. Вы еще не родились, когда я был уже генералом.
- Но, в таком случае, поезжайте убедиться лично, что английская армия наполовину завершила окружение! - не унимался полковник.
Вместо ответа Кронье пожал плечами и отвернулся. День 16 февраля прошел в том же преступном по своей тупости бездействии.
17-го после полудня кавалеристы полковника Виллебуа-Марей снова отправились в разведку. Отряд возглавлял он сам. Перед его взором нескончаемым потоком тянулись колонны английских войск.
Отправился на разведку и граф Штернберг. Сопровождавший его бурский военный интендант Арнольди насмешливо заметил:
- Хотел бы я увидеть хоть одного из тех английских солдат, которые так преследуют ваше воображение.
- Ну что ж, взгляните!-ответил австрийский офицер, простирая руку к горизонту, потемневшему от сплошной массы людей, лошадей и пушек.
Арнольди побледнел, пришпорил коня и, обезумев от волнения, помчался в лагерь Магерсфонтейи.
Еще издалека он принялся кричать:
- К оружию!.. К оружию!.. Англичане!..
- Слишком поздно! - с грустью в голосе заметил Штернберг, скакавший рядом с ним.
- Да, слишком поздно! - как унылое эхо, повторил Виллебуа-Марей, тоже примчавшийся во весь опор.
Кронье убедился наконец в своей ошибке, понял, в какое тяжелое положение поставлена благодаря его слепоте лучшая бурская армия. Надо все же отдать ему должное: в нем мгновенно пробудился бесстрашный воитель.
Приказ об отступлении отдан. В лагере поднялась невообразимая суматоха. Шутка сказать! Обоз состоял из четырех тысяч быков, такого же количества верховых коней и несметного множества повозок.
Запрягли, как попало, быков, нагрузили наспех повозки. Но еще надо было снять пушки с их гнезд, установить их на лафеты и разослать разведчиков, узнать, какими путями отходить, чтобы не наткнуться на врага. Подумать только! Потеряно целых четверо суток! А Кронье и теперь из-за своего бурского упрямства никак не хотел бросить обоз и налегке, пользуясь чудесной подвижностью буров, вывести их из окружения.
Кронье также ни за что не хотел расстаться со своим обозом, что не только привело, как читатель увидит дальше, к пленению его армии, но и послужило началом крушения всей борьбы буров за независимость.
В два часа ночи лагерь наконец опустел.
Вперемежку с кавалеристами, погонщиками, повозками и верховыми лошадьми ринулись во мрак ночи женщины и дети, перепуганные и оглушенные щелканьем бичей, скрипом телег, мычаньем быков, топотом коней и криками людей.
Что это - отступление? Нет, бегство!
Бежали, то замедляя, то ускоряя шаг, всю ночь и весь следующий день. К вечеру вконец изнуренные животные не могли уже двигаться дальше.
Кронье вынужден был разбить лагерь. Его маленькая армия заняла большой изгиб долины Вольверскрааль на Моддере, между Кудусрандом и Паарденбергом. Теперь Кронье оказался в полном окружении. Сам он был бессилен прорвать железное кольцо. Оставалось надеяться на помощь других бурских армий.
Но до их прибытия надо продержаться. Хватит ли сил?
Кронье наскоро укрепил свою позицию. Женщин и детей укрыли за скалистым выступом в глубине оврага, вырытого рекой Моддер. Телеги установили на склоне холма, а животных, которых негде было укрыть, привязали к деревьям на берегу реки.
Весь день 19 февраля ушел на рытье траншейной сети.
Генералу Девету удалось разомкнуть кольцо англичан и дать Кронье возможность вывести из окружения людей, пожертвовав, разумеется, обозом.
Кронье отказался.
На помощь Девету подоспел генерал Бота. Оба они посылали гонца за гонцом к генералу Кронье, умоляя его выйти из окружения через прорыв, который они обязались удерживать еще в течение суток. Кронье презрительно отказался, в выражениях столь грубых, что генерал Девет не решился даже опубликовать его дословный ответ в своей книге. И небольшие отряды Девета и Бота, после тщетного ожидания выхода Кронье из окружения, вынуждены были отойти под натиском англичан.
Последовавшая вскоре после этого сдача армии Кронье англичанам на некоторое время совершенно деморализовала остальные бурские армии. Дезертирство стало настолько массовым явлением, что Генерал Девет решил распустить по домам большую часть своих солдат, чтобы позволить им справиться с этим моральным потрясением. Только спустя некоторое время к бурам вернулась их боеспособность, но англичане к тому времени уже заняли значительную часть территории обеих республик, и бурам пришлось перейти к партизанской войне, которая была устроена по всем правилам военного искусства.
Разгром и капитуляция армии Кронье:
Так и суждено было окопавшейся, исчезнувшей под землей в ожидании помощи армии Кронье выдержать такую страшную бомбардировку, какой не знала еще ни одна из современных войн. Причем Кронье не мог даже отвечать на стальной ураган, разразившийся 19 февраля над его лагерем: у него не было полевой артиллерии, а установить тяжелые орудия под таким огнем было немыслимо.
Бойцам, не покидавшим траншей, эта бомбардировка не причинила существенных потерь. Сто пятьдесят английских пушек, половина которых были крупного калибра, сосредоточили свой огонь сперва по фургонам и повозкам, которые через два часа, воспламенившись от снарядов, превратились в гигантский костер невиданной силы. Покончив с обозом, англичане принялись за животных. То была чудовищная бойня. На берегу реки валялись окровавленные туши четырех тысяч быков со вспоротыми животами и изодранными внутренностями.
Огонь не угасал целых двое суток.
От сильного жара трупы животных начали разлагаться.
Лагерь наполнило отвратительное зловоние, воздух в нем стал невыносимым.
Да и траншеи, в которых были битком набиты четыре тысячи людей, лишенных возможности хотя бы на минуту покинуть свои убежища, вскоре превратились в очаги всевозможной заразы
Все ужасы войны обрушились на смельчаков. Но и больные, задыхаясь от зловония и нависшего над ними зеленоватого дыма лиддитовых снарядов, изнуренные и искалеченные, они продолжали стойко держаться под не прекращавшимся ураганным огнем и отказывались капитулировать.
Вода в реке, отравленная гниющим мясом, стала ядовитой. Смерть косила женщин и детей.
На четвертый день Кронье попросил перемирия для погребения мертвых.
Лорд Робертс категорически отказал:
- Никакого перемирия! Сдавайтесь на милость победителя!
- Не сдамся! - с достоинством ответил Кронье. - Делайте с нами что хотите, но я не сдамся!
И старый Боб, твердый, как сталь, приказал возобновить бомбардировку.
Снова загремели сто пятьдесят английских пушек, снова стала расти гора мертвых тел... Поле битвы представляло собой какое-то адское средоточие оглушительного грохота, огня и смерти.
Бедные буры!
И это длилось еще целых три дня после отказа в перемирии. Целая неделя пытки! Она прославила на весь мир патриотов, которые выдержали ее, и навлекла позор на тех, кто так варварски воевал с честным противником.
С каждым днем, с каждым часом все теснее сжималось кольцо окружения. Расстояние между бурскими и английскими траншеями, составлявшее вначале восемьсот метров, постепенно сокращалось - сперва до пятисот, потом до четырехсот, и вот, наконец, осталось не более восьмидесяти метров!
Перестрелка теперь велась почти в упор. Гайлендеры Гордона и канадские добровольцы даже перебрасывались с бурами короткими фразами.
Повсюду только и говорили что о капитуляции. И действительно, другого выхода не было.
В семь часов утра буры выкинули белое знамя, огонь прекратился, и Кронье верхом отправился сдаваться лорду Робертсу.
При виде побежденного врага старый Боб снял шляпу и произнес, пожимая руку генералу Кронье:
- Вы мужественно защищались, сэр! Похвала, прозвучавшая как надгробное слово над лучшей армией республики...
И, если, кто забыл, какую роль сыграла англо-бурская война в русской культуре, может послушать вот эту песню:
Или второй вариант этой песни, более похожий на то, как пели её уставшие мастеровые в трактирах на рабочих окраинах:
Оставить комментарий
Популярные посты:
Архив записей в блогах:
Узнали хоть? источник ...
В экспозиции Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи, Санкт-Петербург, есть немало интересных образцов. В том числе касающихся межвоенного периода. У нас он как-то особо обходится стороной, и абсолютно зря. Там есть немало вкусного, включая тупиковые решения, ...
Сегодня мы поговорим о шубах, чтобы российские читатели больше не кричали, что у них зимой не походишь во всех этих летних пальто :-) Кстати, не знаю, что там изменилось в Москве за последние 5 лет, но я вполне раньше обходилась там шерстяным пальто ...
За что я не люблю современную прессу, так это за то, что никакие истории не рассказываются до конца. Текст с содержанием «неизвестный преступник совершил загадочное преступление по невыясненным мотивам» может стать национальными новостями, но только для того, чтобы вскоре снова уступить ...
