Катастрофа 1204

watermelon83 — 18.04.2017 - или из ромеев в эллины. История о четвертом крестовом походе и погибели Византии. Третья часть - тут.



Переворот
Начавшаяся осень не остудила горячих голов ни в лагере крестоносцев, ни в огромном городе ромеев. Императоры столкнулись с угрозой потери власти - и реагировали на нее по-разному, в соответствии с собственным жизненным опытом и особенностями характера. Старый слепой Исаак все больше уходил в мир иллюзий, находя утешение в заманчивых предсказаниях о грядущем величии от разного рода старцев. Надеяться на него не приходилось. Но и молодой Алексей не мог предложить чего-то более позитивного, нежели политика двух стульев отчаянного маневрирования между Сциллой и Харибдой: требованиями интервентов, сделавших его императором, и возмущением собственных поданных. Окружая себя ненавидящими западных гостей помощниками, Алексей продолжал убеждать крестоносцев в том, что выполнит все условия договора. Но - позже. О настоящей же перемене религии, кроме вызвавшей всеобщее возмущение вымученной программной проповеди патриарха, покуда и заикаться не стоило...

Оставалось еще одно верное средство поддерживать хорошие отношения с гостьями - золото. Но теперь, когда союзный флот остался стоять в заливе до весны, можно было и не спешить с выплатами. Тем более, что денег в казне давно не было, а продолжавшаяся кампания по сбору средств грозила закончиться всеобщим бунтом. Поэтому император решил, что будет достаточным просто кормить своих союзников, кормить во всех смыслах: продовольствием и обещаниями. С обещаниями проблем не было, а вот питание у пилигримов резко ухудшилось. Несмотря на все приказания, греки не очень-то охотно снабжали ненавистную теперь Галату, что, в свою очередь, вызывало у крестоносцев постоянные нарекания и жалобы.

К началу зимы 1203 г. постоянно уменьшавшиеся в размерах выплаты прекратились вовсе. Отношения между партнерами по великому пакту тоже охладели до предела. Простые крестоносцы перестали появляться в городе - их там попросту убивали. Бежали в Галату и те латиняне, что все еще оставались в Константинополе. В отместку рыцаря и моряки захватывали и грабили дома знати, расположенные вне стен города, у моря. Это, конечно же, не добавляло им любви среди византийцев: в редкие моменты своей истории общество империи было настолько едино в своем отношении к какому-либо вопросу.
Уходящий год продемонстрировал еще две попытки восстановить безнадежно испорченные отношения. Сперва во Влахернский дворец отправилась делегация союзников, в уже знакомом нам составе - полдюжины крестоносцев и венецианцев, как всегда представляемых поровну. Настрой византийских правителей можно понять по тому, что теперь никто не собирался давать послам частную аудиенцию - они должны были высказать свои претензии на глазах у всех. Очевидно, что переговоры были обречены еще до того, как начались.

Неприязнь ромеев столкнулась с непреклонностью латинян. С примерным тупоумием француз, возглавлявший делегацию последних, умудрился нажать на все болевые точки в отношениях между новыми друзьями. Он не только еще раз перечислил все обещанное крестоносцам, но и прямо угрожал войной, в случае если греки немедленно не начнут исполнять уговор. Наконец, рыцарь не удержался, чтобы не оседлать любимого конька европейцев - врожденной хитрости и двуличия византийцев, прямо заявив об этом во дворце. Естественно, что "переговоры" провалились толком не начавшись, а горе-дипломатам пришлось практически удирать, спасая свои жизни.

Вторую попытку предпринял сам дож Дандоло - это произошло буквально через несколько дней после неудачного визита союзников во дворец. На этот раз встреча должна была произойти на берегу, без лишних глаз и ушей. Увы, ее ожидал еще более худший провал, нежели в первом случае. Алексей, видимо ободренный поддержкой двора после публичного скандала с латинянами, был непреклонен. Говорят, что это вызвало вспышку гнева у старого итальянца, в глаза назвавшего императора Византии скверным мальчишкой, вытащенным из грязи. Последнее, кажется, является легендой - венецианский дож был достаточно опытным человеком, чтобы контролировать себя и вряд ли бы решился бросать такую перчатку просто так, ради того, чтобы потрафить своим чувствам. Лидеры Четвертого крестового похода еще не считали разрыв с византийцами окончательным, об этом свидетельствуют последовавшие недели: войско и флот европейцев, конечно, были настороже, но атаковать не решались. Союзники выжидали, надеясь на изменение обстановки и перемену настроений в императорском дворце.

Между тем, поставленное ими византийское правительство все более утрачивало контроль над обстановкой в городе. Кто-то - очевидно, что речь пойдет об условной партии войны (точнее тех, у кого за словами последовали дела) - подготовил и осуществил в самые первые дни 1204 г. атаку брандеров. Почти два десятка подожженных рыбацких и торговых посудин устремились к стоящему в заливе флоту венецианцев (и небольшому пизанскому контингенту, вынужденно присоединившемуся к ненавистным итальянским собратьям). Удар, эффектно нанесенный ночью, мог бы привести к ощутимым потерям, но месяцами нараставшее напряжение сыграло венецианцам на руку - они были готовы к чему-то подобному. Погиб только один корабль, да и тот пизанский. Союзники, разумеется, восприняли это нападение однозначно - Алексей сделал свой выбор, соглашение разорвано и война началась. Но это было заблуждением, развеявшимся в ближайшие дни - недолгое правление Ангелов-соправителей подходило к своему бесславному концу.

Алексей, а тем более Исаак, стали более не нужны. Зачем? Навязанные Византии внезапно приплывшими варварами, они могли играть какую-то роль лишь в качестве сдерживающего фактора, прослойки между открыто грозившими своими мечами латинян и постыдной слабостью византийцев, но теперь, когда жребий был брошен, когда стало окончательно ясным, что худой латинский мир хуже доброй войны с латинянами - зачем теперь были нужны эти марионетки? Жалкий Исаак, слабый Алексей... Их свержение, по всей видимости, и так было вопросом времени - оскорбленное чувство ромеев рано или поздно взяло бы свое - но в январе 1204 г. у выродившихся представителей династии Ангелов не оставалось даже и этого, последнего ресурса. Императоров убрали с необыкновенной простотой и даже будничностью - будто переставили подальше старую негодную мебель.
За несколько недель до переворота толпы народу уже собирались для того чтобы проорать приговор своим неспособным правителям. Напуганный Алексей вновь было устремился к своим западным покровителям, но это была его лебединая песня. Недоверчивые крестоносцы, якобы обещавшие прислать ему своих рыцарей, не успели еще толком разобраться в ситуации, а на византийском престоле уже сидел новый человек - император Алексей V Дука Мурзуфл.

Последнее означало насупленный - сросшиеся на переносице брови вызывали указанный эффект и прозвище. Не старый еще, крепкий и энергичный Мурзуфл, бывший в недолгие месяцы правления Исаака и Алексея одним из самых приближенных к трону людей, разыграл с Ангелами нехитрую комбинацию: покуда напуганный ненавидящими его толпами Алексей метался из крайности в крайность, заговорщик сперва застращал императора угрозой выкрикнутого уличными скопищами народного кандидата, после чего взялся вести новые переговоры с латинянами. Известив варягов о том, что их собираются заменить отрядом крестоносцев (так ли это было на самом деле - неясно), он заручился поддержкой дворцовой стражи. Дело оставалось за малым - разбудив ночью Алексея Мурзуфул ошеломил его известием о нападении толпы на дворец и повел спасать. В процессе спасения, Алексей внезапно оказался в темнице - возможно в той самой, где не так давно сидел его отец. Старого Исаака попросту задушили, не став тратить время на формальности (впрочем, существует мнение, что он попросту не выдержал очередного кульбита судьбы и очень вовремя умер). Наконец, провозгласив себя новым правителем, Мурзуфул отправил солдат на улицы и быстро избавился от провозглашенного ими императора. Не долго задержался на свете и главный источник всех бед - Алексей IV был убит в начале февраля. Неудачливый басилевс был, по всей видимости, сперва отравлен, а потом задушен - по мнению крестоносцев, руками узурпатора, что представляется явной пропагандистской выдумкой: у нового императора и без того была масса дел, хотя его личное присутствие при казни весьма вероятно. Так или иначе, но время династии Ангелов закончилось.

Падение
Первые стычки начались еще до того, как шею Алексея IV опоясала удавка (или руки) убийцы. Мурзуфл уже в январе организовал несколько неудачных атак, в ответ на которые рыцари разорили окрестности города, а венецианцы фактически установили морскую блокаду. Теперь император Алексей V требовал, чтобы крестоносцы убирались подобру-поздорову, в течении нескольких дней. В качестве аргумента он подвесил на крюках трех взятых в плен венецианцев, демонстрируя мучения несчастных со стены. Утверждается, и по всей видимости справедливо, что после этого бедолаг сожгли заживо.
Развивая этот "успех", император выступил во главе нескольких тысяч солдат, стремясь перехватить возвращавшийся из удачного набега отряд крестоносцев. Увы, его ждало жестокое разочарование: греки были обращены в бегство, причем французы сумели ранить патриарха и захватить то ли важную икону, то ли знамя с вышитой на нем Богородицей. Сама стычка, как и всегда, не принесла византийцам особенно больших потерь, но в который раз продемонстрировала боевое превосходство латинян над греками, несомненно подорвав уверенность Мурзуфла в конечной победе. Император неловко попытался преуменьшить последствия пропагандистской неудачи, но наслышанные об этих попытках крестоносцы ответили ловким ходом, пустив галеру с трофейной иконой вдоль городских стен. Еще одна попытка использовать брандеры провалилась и за день до убийства Алексея свергнувший его Мурзуфл попытался вступить в переговоры со своим упрямым врагом.

Отлично понимая кто именно направляет христианское воинство, император не стал тратить время и обратился напрямую к Дандоло. Встречу вновь назначили у берега: византиец был верхом на коне, а венецианец - на галере.
Дож предложил византийцу прежние условия, отягощенные требованием немедленной выплаты определенной суммы. О живом еще Алексее упомянуто не было. Мурзуфл попытался было затянуть время, не давая однозначного ответа, но тут к месту переговоров подскакали рыцари и императору пришлось спасаться бегством. Часть греков замешкалась и была схвачена. Видимо, Дандоло решил подстраховаться на весьма вероятный случай того, что переговоры провалятся и задумывал одним ударом разрубить затянувшийся узел. Возможно и то, что союзники венецианцев попытались сорвать намечавшийся компромисс, но как тогда объяснить то, что их появление совпало с определившейся неудачей переговоров? Впрочем, есть мнение, что никакого нападения вообще не было - византиец-де соглашался на все условия, кроме церковного подчинения Риму, после чего дело закончилось перебранкой и стороны разошлись, окончательно убедившись в неразрешимости ситуации мирными средствами. Византийский император сделал свои выводы, избавившись на следующий день от ставшего ненужным всем Алексея.

Существовала ли вообще возможность предотвращения случившихся позднее событий? В теории - да, если бы дож (первоначальные финансовые интересы которого были давно соблюдены) и рыцари вспомнили ради чего они вообще собрались. Но теперь им было не до этого - следовало покарать изменника Мурзуфла и его мятежников, ведь убийство своего господина - тягчайший грех. И не просто покарать - ввиду отсутствия законных претендентов и упорствующих в ереси греков, новым императором предполагалось избрать кого-то из среды крестоносцев (в этом случае венецианец становился патриархом - и наоборот), а саму империю упразднить. Прежняя Византия, с греческим православием и ромейскими императорами, должна была умереть, ее собирались разделить между победителями. Так, без особого шума, с принятием этих планов испустил дух Четвертый крестовый поход, с его освобождением Святого города: никто уже всерьез и не думал о первоначальных целях экспедиции - кампанию против Византии решено было вести как минимум до весны 1205 г.

Слепой против Насупленного


К апрелю 1204 г. союзники решили, что готовы повторить успех прошлого лета. Атаку теперь решено было вести исключительно со стороны залива, имея целью ворваться в Константинополь все через тот же участок городских стен, отделявших Влахенрский дворец от Золотого Рога. Как и прежде, европейцы действовали решительно, но, похоже, не извлекли особого урока из первого штурма. Тогда победу обеспечил удар с нескольких сторон, заставивший защитников рассредоточить силы и впасть в панику, задолго до того, как поражение стало необратимым. Теперь же византийцы преспокойно отражали попытки крестоносцев захватить достаточный для прорыва участок стены, а многие катапульты, баллисты и тараны нападавших были уничтожены. Наконец, после того неудача совершить прорыв вполне определилась, крестоносцы начали отступать, не желая доводить дело тяжелых потерь.
Их источники утверждают, что успеху нападения воспрепятствовала погода, будто бы помешавшая венецианскому флоту вовремя высаживать на сушу подкрепления - в общем-то, обычные для проигравших жалобы на непреодолимые внешние условия. Фактом было то, что впервые с прибытия латинян они потерпели очевидную неудачу на виду у всего города. Жители столицы и Мурзуфл ликовали. Напрасно.

Никто в лагере крестоносцев и не подумал отступать. Через два-три дня после неудачного приступа они пошли в бой опять, вновь атакуя тот же участок обороны. И опять казалось, что византийцы отобьются - бой шел уже несколько часов, но крестоносцам никак не удавалось зацепиться на стенах. И все же их настойчивость их принесла плоды - после того как задул ветер и несколько десятков связанных попарно парусников устремились к башням. Большинство деревянных башен на этих судах не достигало уровня византийских укреплений, но с нескольких наиболее крупных сумели перекинуть мостики, встав вровень с защитниками стены. Рыцари сумели перебраться по хлипким лестницам и после короткой схватки захватили башни, обратив врага в бегство. Поднятые над укреплениями знамена повысили боевой дух штурмующих, тогда как греки принялись разбегаться - многие из защитников города предпочли в такой момент заняться спасением своих домов и семей. Если так - то они крупно просчитались. Непонятно, что было с варягами - по одной версии их отряды захлестнула толпа бегущих, по другой - наемники принялись требовать выплатить им причитавшееся, отказываясь идти в бой. Ясно одно - после захвата врагом стен контратаки не последовало. Все это лишний раз подтверждает то мнение, что численно силы оборонявшихся уже значительно уступали крестоносцам. Ирония судьбы - из трех человек, правивших Византией за последние несколько лет, наиболее организованное сопротивление латинянам оказал именно Алексей III, вошедший в историю как ленивый и неспособный император.
Ожидавшие засады крестоносцы не сразу двинулись в городские кварталы, но сделав это, быстро убедились в том, что сопротивления не будет. Какие-то силы греков попытались дать бой в императорской резиденции, но были быстро разбиты. Тем не менее, опасения и усталость победителей были таковы, что они не решились захватывать город в тот же день, предпочтя расположиться на ночь вокруг Влахернского дворца.

Наутро в Константинополе уже не было императора. Мурзуфл, оставшийся без войска, бежал, забрав с собой жену и дочку бывшего императора Алексея III - того самого, что завязал когда-то первый узел этой драмы, свергнув Исаака. У Византии был явный переизбыток отставленных и действующих императоров. Между тем, торжествующие крестоносцы готовились беспрепятственно продвигались по улицам.
Захват Константинополя вылился в чудовищный грабеж, сопровождавшийся соответствующим уровнем произвола. Есть ли нужда перечислять совершенные злодейства? У греков не было теперь защитников, не было причин для сдержанности и у крестоносцев. Долго накапливавшая ненависть нашла свой выход и великий город пал его жертвой. Вспышки насилия, продолжавшиеся около трех дней, были ужасными - еще более худшим бедствием стал очередной пожар, уничтоживший две трети зданий в Константинополе.
Двадцать тысяч человек погубили полумиллионный город. Люди, когда-то нашившие на свои одежды Кресты, вели себя теперь как звери - и это самое мягкое, что можно сказать о событиях, последовавших за падением византийской столицы. Трудно оспорить мнение Иннокентия, получившего настолько яркие описания случившегося, что Папа не погнушался охарактеризовать победителей как собак. Возможно, что греческие хронисты привычно для Средневековья (а также Античности, Нового и Новейшего времен) преувеличивали случившееся, но факт остается фактом: от этих событий Константинополь так и не оправился вплоть до 1453 г., когда для города настали совсем другие времена.
Не стоит думать, что произошедшее являет собой пример исключительно западного варварства, разорившего одно из чудес человеческой цивилизации. Не все захватчики были убийцами и грабителями - некоторые из них с готовностью вступались за жизнь и достоинство жителей города, порою защищая их от собственных братьев по оружию. Не все греки были жертвами - бегущих из города грабили соотечественники-крестьяне, немало нажившиеся на случившемся. Наконец, что прикажете думать о полумиллионном мегаполисе, не сумевшем отразить нападение немногочисленного войска крестоносцев? и о империи, безучастно взиравшей на эти события. Нет, не стервятник убивает свою пищу, он лишь пользуется плодами ее смерти.

Пир
Константинополь был завоеван, но империя? Шесть представителей католической церкви собрались, чтобы избрать нового латинского императора и, соответственно, определить национальность патриарха. Победила - о, конечно же! - кандидатура угодная дожу: Балдуин Фландрский. Дандоло, предлагаемый некоторыми в качестве императора, мудро взял самоотвод, а Бонифаций Монферратский был слишком близок к генузцам, в отличие от далекого северного графа. Омерзительная в своем бесстыдстве пышная коронация, произведенная на средства добытые грабежом, не затеняла того факта, что единственным бенефициаром произошедшего стал венецианский дож. Республика Святого Марка получила право положенные ей три восьмых Византии, свободную торговлю в новой империи и собственный район в Константинополе. Латинскому императору доставалось остальное, немедленно начавшее делиться на лены для вознаграждения участников похода.

Оставалась сущая безделица - уничтожить остатки сопротивления, покончив с греческим государством не только юридически, но и на деле. Награбившие вволю пилигримы, равно как и венецианские моряки, спешили разъехаться по домам - так что следовало торопиться, покуда в руках Балдуина еще оставались крупные силы.
Попытка Мурзуфла организовать сопротивление на Балканах закончилась очень печально. Влюбившийся в дочку свергнутого императора Алексея III, чья судьба была так похожа на его, он, видимо, собирался действовать вместе с ним. Но до династического союза между двумя беглыми императорами не дошло: Алексей выждал какое-то время, а после запросто приказал схватить потенциального зятя. Беднягу Мурзуфла постигла типичная для Византии судьба политических неудачников - его ослепили. После нескольких месяцев приключений он оказался в плену у своих западных врагов. Подобие суда, руководствующегося наставлениями дожа (высокому человеку - высокую справедливость), приговорило его к казни: в ноябре 1204 г. изменника несуществующей ныне империи втащили на одну из самых высоких колонн Константинополя, после чего сбросили вниз.
Коварный Алексей прожил еще несколько, наполненных интригами лет, но его деятельность никоим образом не вредила образовавшейся Латинской империи. Напротив, он погиб, сражаясь вместе с мусульманами в боях против наиболее крупного греческого осколка бывшей Византии. Правитель этого анклава Федор Ласкарис стал первым императором Никейской империи, расположенной в Малой Азии. Бежавший в 1204 г. из Константинополя Федор сумел пережить самый трудный первый год после падения старой империи и уцелеть. Платой за это стала зависимость от мусульман, но иного выбора у греков не было.

Между тем, Латинская империя пожинала плоды победы своих создателей. Не ставший императором Бонифаций Монферратский чуть было не развязал против Балдуина междоусобную войну, но в последний момент Дандоло удалось примирить основателей нового государства. Увы, дожу недолго оставалось наслаждаться успехом - началась война с болгарами.
Эта кампания, сперва показавшаяся крестоносцам что называется не престижной (они ведь одолели победивших болгар греков, так?), быстро сбила спесь с рыцарей. Весной 1205 г. первый латинский император попал в плен после разгрома под Адрианополем - сотни имевшихся у него рыцарей было явно недостаточно для того, чтобы разбить готовых драться болгар. Покоренные же греки и вовсе не горели желанием умирать за своего нового западного правителя. Война с болгарами фактически поставила крест на уродливом государстве, возникшем столь порочно. Латинская империя вовсе не была каким-нибудь Тевтонским орденом - как только ее земли покинула основная масса рыцарей и союзных венецианцев, то будущее этого жалкого образования стало очевидным.
Дандоло ненадолго пережил пленение своего верного паладина - пытаясь снять с себя бремя крестоносца (на что злорадствующий Папа отвечал теперь вежливыми отказами) вредный старик умер летом 1205 г. В следующем году в болгарском плену умер первый император Латинской империи Балудин. Есть основания предполагать, что его убили, причем довольно жестоко. Его соперник на выборах 1204 г. Бонифаций также погиб, но уже в битве, через год после смерти своего сюзерена.
Латинская империя, вскоре сократившаяся до одного лишь Константинополя, продолжила свое бессмысленное существование до 1261 г., пав под ударом малоазиатских греков. Отвоевывать захваченное венецианцами довелось уже османам - эти сражения растянулись на века, став, пожалуй, единственным позитивным наследием Четвертого крестового похода.

Коронация Балдуина и разъяснение бывшей Византийской империи




Итак, что же мы имеем в остатке? Есть что-то безумное забавное в полном несоответствии заявленных целей Четвертого похода и достигнутого на практике.
Крестоносцы собирались отвоевать у мусульман Египет и Палестину, а захватили христианский город Зара. Они собирались вернуть Иерусалим, а уничтожили древнее зло государство и разграбили его столицу, величайший город на Земле.
Трудно назвать случившееся победой католического Запада над православным Востоком... кто представлял бы их? Выросшая из византийской провинции Византия? Или варяги, защищавшие Константинополь? Папа Римский, неоднократно пытавшийся перенаправить энергию крестоносцев на намеченные ранее цели? Нет, греки погубили себя сами, и только сами.
Глупо останавливаться на второстепенных деталях произошедшего: слабости византийцев, алчности венецианцев, скудоумия французских рыцарей. Расположенная между двумя мирами империя стала слишком уязвимой и хрупкой, чтобы выдержать подобное напряжение. Случайность, погубившая ее, была как раз той соломинкой, что ломает хребет - кто в годы блестящей внешней политики Мануила мог предположить, что этому величию осталось существовать лишь четверть века?..

Последствия случившейся катастрофы трудно перечислить. Мертворожденная Латинская империя не могла служить защитой на пути восточных варваров, как это веками делала Византия. Никейское государство, вернувшее было старый уклад, уже никогда не смогло достичь прежнего уровня - вся его история, это история борьбы за выживание. Борьбы, которую греки вели в одиночку.
Ибо обращаться после случившегося за помощью к латинянам были немыслимо. Отныне православие окончательно обособилось от католицизма - раскол, бывший ранее предметом споров вокруг власти и теологических нюансов, разошелся глубоко-глубоко, создав пропасть преодолеть которую не удалось и за восемь веков. Память о 1203-04 гг. осталась навсегда. Греки перестали считать себя ромеями, обратившись к не такому западному образу эллинов.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив