Как мы провели этим маем

alex_dubas — 27.05.2010 Кино – это не наследник театра. Кино – это потомок фотографии.

Кино – это набор фотографий, прекрасных, постановочных или реалистичных, документальных. Такое озвученное слайд-шоу. Хорошая фотография – это сверхмаленький, совсем короткометражный художественный фильм.

Все вышеизложенные афоризмы и тезисы мне выкладывает за вторым стаканчиком «чивас» каннский фотограф Дидье Лафрон в баре Ch?rie Ch?rie, на вечеринке после премьеры очередного фестивального фильма. Похоже, Дидье теперь мой новый приятель.



Ворчит Средиземное море. На кромке песка, у самых его волн, стоят стулья эпохи какого-то из Людовиков. Сидящим на них открывается вид на огоньки яхт и самолетов, садящихся и взлетающих в аэропорту Ниццы. Модную хипстерскую музыку играет 45-летний диджей с наполовину остриженной головой (волосы на второй половине выкрашены в темно-зеленый цвет). Под эту музыку отплясывают гости вечеринки. В основном это итальянские актеры, их друзья и продюсеры. Великолепная Орнелла Мути танцует с совсем юным актером. Он не находит себе места, он само движение, носится по клубу, со всеми заговаривает, пританцовывает и улыбается. Догадывается ли он, что через четыре дня получит Золотую пальмовую ветвь за лучшую мужскую роль? Большинство мужчин – в смокингах, дамы – в самых красивых платьях. Всё как мы любим.

Мы с Дидье тем временем неспешно продолжаем наш разговор о фотографиях.

Среди подборок снимков с Каннского фестиваля меня всегда радовала фотография фотографов, столпившихся возле красной дорожки, по которой проходят знаменитости. Кто-нибудь обязательно фотографирует их раз в год, для того чтобы передать атмосферу фестиваля. Эти парни с фотоаппаратами, надев непривычные смокинги и бабочки, высматривают очередную жертву. Их взгляды сосредоточены, указательные пальцы впечатаны в кнопки «Кодаков» и «Никонов». Они все в ожидании. Те из них, кому повезло меньше, стоят чуть сзади, во втором ряду, взобравшись на строительные стремянки. На дорожке появляется очередная неопознанная красавица. Кто-то из них на всякий случай ее фотографирует: мало ли, пригодится! Редакторы потом разберутся, кто это. Остальные же не щелкают затворами. Берегут батарейки для вспышек. Терпеливо ждут знаменитостей.

Среди вот этой колонны репортеров я и высмотрел Дидье. Впрочем не заметить его было невозможно.

В отличие от своих коллег он не стоял, а сидел в инвалидном кресле.

Одетый точно так же, согласно дресс-коду, он со своей «Лейкой» пользовался успехом у звезд кино. Неспешно проходя сквозь ряды фотографов, они обязательно приостанавливались возле Дидье, чтобы он смог сделать свой фотовыстрел.

На вечеринке я увидел его, одиноко сидящего в своем кресле и играющего в игру в телефоне, и подошел познакомиться. Разговорились.

Увлеченный профессионал, он рассказывает о своей работе. Сравнивает кино с фотографией. После второго бокала начинает утверждать, что каннская красная дорожка – это настоящих молох, вспахивающий гордыню и ломающий судьбы.

Приводит примеры: «Две девушки. Готовились к этому выходу много времени. Подбирали платья. Специально худели, или (кто знает?) даже делали операции. Визажисты, стилисты... Задействованы в процессе подготовки были все "силы красоты". Подъезжают на лимузине. Выходят. Встают, красиво вытянув фигуру, улыбаются... а их никто не фотографирует... Вообще никто. Мои коллеги смотрят сквозь них... Или, хуже того, одну снимают, а вторую просят чуть отойти, чтобы не мешалась... Сколько я таких видел здесь за три года... Но лично я всегда щелкаю в таких случаях. Пикселей мне не жалко, а человек, может быть, и не сойдет потом с ума от отчаяния».

Фотограф, которого все жалеют, в ответ жалеет всех.

«Очень красивая девушка! – После третьего бокала Дидье замечает стоящую невдалеке Лизу Боярскую. – Из вашей компании? Актриса?»

Лиза действительно из нашей компании. Как и Рената. Как и Павел Лунгин, и Артемий Троицкий, и Григорий Добрыгин – все участники движения «Всегда по-рыцарски». По приглашению официального партнера фестиваля виски Chivas Regal мы десантировались в Канны на три дня. Но, впрочем, уже на второй день убежали в горы Прованса, подальше от фестивальной суеты.

И с этого момента наши совместные приключения все время напоминали мне сценки из «Записок Пиквикского клуба».

И мистером Пиквиком в этой компании был, конечно, Павел Семенович Лунгин. Он придумывал прогулочные маршруты, сам же их прокладывал по карте и увлекал всю компанию за собой. Успевал практически везде. Рекомендовал, какой парфюм купить близким в магазинчике за углом. Галантно ухаживал за барышнями, а когда не поспевал за всеми, то нравоучительно заставлял ухаживать остальных кавалеров. Говорил с официантами по-французски и озвучивал свои наблюдения.

Продолжая аналогии с героями «Пиквикского клуба», я представил, что Артемий Троицкий – Самуэль Уэллер, задумчивый мудрец в ливрее. А роль мистера Джингля лучше всего походила Грише Добрыгину. Этот год, безусловно, его. Сначала главная роль в фильме «Черная Молния» – и вот он уже кумир всех российских школьников. А чуть позже – приз Берлинского фестиваля за лучшую мужскую роль в фильме «Как я провел этим летом». И вот уже Гриша – герой светских хроник и колонок серьезных кинокритиков. Он еще купается в лучах неожиданной славы, резвится вовсю, хулиганит. Но в момент останавливается, хмурится своим мыслям, мудро рассуждает вслух, что долго так продолжаться не может и нужно работать, работать, работать.

Впрочем, и в этом состоянии он находится недолго.

За ужином мы затеяли игру. Каждый достал из вазы по две карточки с написанными словами, на основании которых предстояло произнести спич. Слова были примерно такие: щедрость, верность, мужество, престиж... Качества, свойственные рыцарю в нашем понимании.

Это было красиво. В конце концов именно такие моменты и запоминаются навсегда. С террасы открывается удивительный вид. Горы, освещенные закатным солнцем. Прекрасная долина и море вдалеке. Подъемный кран. Ты смотришь на него и завидуешь крановщику, который, наверное, каждое утро приходит в это место на работу. Забирается по лесенке в свою будку. Окидывает всю эту красоту взглядом. И, прежде чем нажать на красную (или какого она там цвета) кнопку, подумает: «Какая же замечательная у меня работа!» Так я себе это представляю, на деле же его мысли могут быть совсем иными. Но об этом думать совсем не хочется.

А рядом с бокалом вина в руке приспнул Артемий Троицкий, прямо в кресле. Судя по улыбке, ему снилось что-то приятное. Может быть, давнишняя вечеринка у Хью Хефнера? Может быть, какой-нибудь квартирный концерт в Москве 1980-х? Хотя позже он признается, что вообще не ностальгирует и не переслушивает старую добрую музыку.

Да, ностальгия теперь не та, что была раньше.

Из-за соседнего столика доносится голос Лунгина. Он прямо на ходу рождает новые истины: «Врать – хорошо. Нет такой заповеди: «Не лги». Есть «Не лжесвидетельствуй». Но это другое: клевета, оговор... А вот «Не лги» – нету. Без вранья не было бы создано ни одного произведения искусства!» Кажется, это тост.

Дело происходит на террасе, а тут же в зале как раз и демонстрируют произведение искусства: отрывки из нового фильма Сергея Дебижева «Золотое сечение». Красиво, медитативно и непонятно о чем. Но это непонимание, кажется, лучшая реакция для режиссера. Дебижев доволен. Это как тот самый набор красивых фотографий, о которых говорил фотограф Дидье. А сюжет уже подсказывает твое собственное воображение.

Позже, уже в ночи, мистер Пиквик собирает нас за круглым столом в саду отеля. Его осеняет идея: все должны быть в белых халатах. Все покорно подчиняются мэтру. Никто не хочет расходиться. Такую ночь просто преступно терять. А отоспаться можно и в самолете. Так мы и сидим. Слушаем фонотеку Алисы Хазановой – музыка хрипло доносится из ее айфона, как из старого радиоприемника где-нибудь в походе или на рыбалке. И ведем разговоры. Такие разговоры всегда обо всем или ни о чем. Наши были посвящены еще одному рыцарскому качеству – самоиронии.

Вот, например, история, рассказанная одним из «белых халатов»: «Мы путешествовали по Германии. Нам нужно было проехать к друзьям из Дрездена до Лейпцига. По автобану дорога занимает три часа. Однако мы ехали часов двенадцать, целый световой день. Бортовой навигатор упорно водил нас по маленьким городкам и проселкам. Заводил на узенькие живописные улочки и вел в горы. Опускал в овраги и заводил в леса. Но он наотрез отказывался выводить нас на большую трассу. Когда мы все же добрались до друзей, то они, в отличие от нас, немецкоговорящие, проверили наш навигатор. Оказалось, все это время он стоял в режиме «Маршрут для велосипедиста»».

Утром мы гуляли по городку Сан-Поль-де-Ванс. Он находится в предгорье Альп. Сейчас, как и последние сто лет, помимо местных жителей его населяют художники и скульпторы. Сплошные галереи и салоны на узеньких петляющих улочках. В одной из лавок я нашел вот эту антикварную фотографию. На центральной площади этого городка играют в петанк актеры Ив Монтан, Жан Жере, Лино Вентура и тогдашний мэр города Мариус Иссер.









Красиво, правда? Сосредоточенные мужчины с трубками увлечены игрой. Они отбрасывают тени.
Кажется, двое из них в одной команде (Монтан и Вентура) и они уверены в победе. Жере только что метко бросил железный шар, и мэр радуется удачному броску партнера, первым увидев надежду на реванш. Помня наказ своего приятеля, фотографа Дидье, о том, что фотография – это сверхмаленький кинофильм, я решил снять ремейк.

Вот он:







На той же площади, ровно в том же месте, в мае 2010 года, мы разыграли свою партию в петанк.
Григорий Добрыгин, Павел Лунгин, Артемий Троицкий и в роли мэра города нескромно я.

Огромное спасибо за помощь в съемках «фильма» членам Пиквикского клуба (зачеркнуто) движения «Всегда по-рыцарски» Андрею Савельеву и Азамату Цебоеву. А также фотографу Дмитрию Исхакову. В эпизоде снялись (там, в кафе, с рюмками пастиса в руках, один стоит, другой сидит за столиком) диджеи Стефан Помпаньяк и Малик.

Мы улетали из Канн, когда еще не были известны результаты фестиваля. Еще не объявили лучшим актером того итальянского парня из бара Ch?rie Ch?rie, еще надеялся на какой-нибудь приз Никита Сергеевич Михалков, и никому еще в голову не приходило постараться запомнить сложное имя режиссера из Таиланда, снявшего фильм о реинкарнации и получившего в итоге Золотую пальмовую ветвь.

По дороге в аэропорт я проезжаю по набережной Круазетт.
Раннее утро. Прилив. Волны уже почти добрались до песчаной фигуры Че Гевары.
Еще несколько минут – и команданте сначала оплывет, а потом и вовсе превратится в мокрую лепешку из песка. Параллельно главному фестивалю в эти дни здесь проходил фестиваль песчаных скульптур.

И кино, и фотография – это то, к чему всегда можно вернуться, то, что можно пересмотреть в любой момент. Картинки остаются навсегда в файлах и на кино- и фотопленках.

Искусство песчаной скульптуры недолговечно.

В Таиланде, на родине нынешнего каннского лауреата Апичатпонга Верасетакула, у буддийских монахов есть традиция строить из песка мандалу. Долго и кропотливо монахи рисуют узоры, символизирующие карту вселенной. Посыпают ее цветным порошком. Несколько недель уходит на то, чтобы узор был безупречным. Все это делается ровно для того, чтобы впоследствии эту красоту развеять на ветру.

«Ни к чему не привязываться, – глубинный смысл этого действа. – Ничто не важно. Все приходит и уходит».

Будет 64-й кинофестиваль, будет 65-й... Юбилейный – 100-й.
По красной дорожке пойдут люди, которые еще не родились.
Дидье Лафрон, может быть, издаст «Книгу воспоминаний каннского фотографа». По ней потомки будут изучать кино начала этого века.

Я увожу с собой только фотографии – мимолетные картинки.
И долгое-долгое послевкусие, состоящее из обрывков разговоров.
Из ощущения обжигающей льдышки из бокала на языке.
Из запаха прованских трав.
Из вида мудрых гор на закате.
И тающего Че Гевары в волнах Средиземного моря.

Выносимая легкость бытия.





Этот рассказ написан для сайта http://www.chivas-movement.ru/

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив