Из почты НОМП - ПБ. ЛИЦО ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ. 11. (начало)

ekishev_yuri — 18.06.2011


Предисловие:

Я попытался очень сжато описать хронику жизни в "мирном" Грозном, до и во время "чеченской революции". К сожалению, я не смог описать всё, что происходило в то время, многое вспомнилось уже позже, когда рассказ был закончен. Я решил не переписывать его. Надеюсь, даже то, что написано, даёт представление читателю о жизни простых людей в те неспокойные годы.

Мои друзья, грозненцы, которые отозвались на этот рассказ, просят меня писать о Грозном ещё и более подробно. Вынужден огорчить их отказом. Слишком тяжело вспоминать всё это. Вспоминать подробности и опять возвращаться в прошлое. Три года после бегства из Чечни, каждую ночь, я опять воевал. Каждую ночь обливался потом и просыпался от страха, когда во сне у меня не было патронов или оружия, а шаги чеченов всё ближе и ближе. Каждую ночь я видел развалины домов, магазинов, вырубленные скверы и сожжённый остов своей квартиры. Сейчас я сплю спокойно и не хочу возвращаться в эти кошмары. Извините меня.

Многие грозненцы рассеяны сейчас по России. Многие из них могут написать гораздо больше и лучше чем я, ведь я не профессиональный литератор, обычный технарь. Тех из них, кто отозвался, я попросил тоже написать об этом, но... Как написал один из них - М., он просто боится за свою семью. Ведь чечены сейчас заполонили Россию, чувствуют себя безнаказанными и легко могут убить любого, кто отважится описать виденное. Ведь написанное становится документом, осуждающим виновников случившегося, а написавший - свидетелем. Я его понимаю и не осуждаю. Он беспокоится о безопасности своей семьи.

Мне тоже не раз поступали "отзывы" на этот рассказ с обещанием "оторвать бошку", "замочить", "прирезать" и т.д. Как видите, его опасения оправданы, ведь он в России и его защищать некому.


1990...

... Ну всё! Работа закончена, теперь бегом в гараж. Недалёк тот день, когда смогу наконец-то выехать на СВОЕЙ машине. Конечно это не мерс, даже не жигуль, а всего - навсего "запор". Понимаю, что стыдно в 38 не иметь машину, если всегда хотелось, но тут уже ничего не попишешь. И сам вроде не безрукий, два шестых разряда и ВКР, не считая кучи смежных специальностей, да и работаю вроде non-stop сразу после армии, да вот не повезло. И жена преподаватель, что называется от бога, имеет приработок плюс к моим шабашкам, но вот на жизнь в достатке так и не наскребли. Как там по пословице: "от трудов праведных... "?! Нет, я конечно знаю, что про нас в России говорят, не раз слышал: - "Вы там все богатые, на Кавказе деньги лопатой гребёте...! Ну и прочую чушь.

Не могу обижаться на людей, откуда им знать, кому на Кавказе жить хорошо. Никогда ведь не писали правду о том, что "старший брат" на то и старший, чтобы "младшему" дорогу уступать. Как за станком или в горячем цехе, так это, - для "старшего", а "младшего" беречь надо от грыжи и усталости. Вот и придумали такие должности как завсклад, завмаг, прораб и прочие, где "младший" мог бы себя не сильно утруждать. Ну, а если учесть, что у него ещё тейп бесчисленный, то, как только один пролез, так и потянулась цепочка всевозможных родственников на аналогичные места, где и усушка, и утруска, и открытые махинации можно делать. Риска никакого, вокруг все свои, но если и "загремит" кто-то, так не надолго. На Кавказе издревле барашка в бумажке почитали. Не взятка это, а подарок. Конечно не без того, что нацкадры и в колхозах работали, на промыслах, на фермах, но там, где можно что-то иметь, исключительно только они, с некоторым процентом других нерусских. Плюс к этому, привычка сорить деньгами (а чего их беречь, если легко достаются...), особенно на курортах или в министерствах, вот и пошла слава о богатом Кавказе. Сильно укрепляли эту славу и различные комиссии и проверяющие из стольного града. Гостей на Кавказе почитают, правда, не всех, а начальствующих. Не только угощение царское, но и подарки невиданные. Именно после такого гостеприимства и возлюбил известный "правозащитник" Сергей Ковалёв своих будущих подшефных.

Ну а так как ни к лику высокого начальства, ни к "младшему" брату мы не относились, то, соответственно, и жили мы на зарплаты, и на то, что удавалось подработать. Кстати сказать, зарплаты у нас были ку-у-да меньше, чем это из России представлялось и уж совсем не такие, какие москвичи получали. Да и покупать нам приходилось на "толчке" то, что они запросто в магазинах брали, за госцену. Поэтому в отпуск не к морю ехали, а в Москву, что бы хоть одежду и обувь купить, не переплачивая семь шкур. Поэтому и жили от получки – до аванса, занимая. Кому-то в жизни повезло больше, кому-то меньше, но, так или иначе, шла она своим чередом и каждый знал свой путь наперёд.

Помню, какое всеобщее ликование вызвал приход к власти Горбачёва. Буквально массовый психоз. Все себя именинниками почувствовали. Если бы этим ликующим людям дано было хоть на пару лет вперёд заглянуть. Круто он наворотил, такую национальную кашу заварил, долго ещё чесаться придётся. Наверно, именно с его приходом совпало то, что я стал "видеть" немного вперёд, правда, я это называю интуицией, ну и анализированием обстановки. Должен с горечью признать, что все мои предсказания, к сожалению, сбылись и даже гораздо страшнее, чем я того хотел.

В тот день, когда машина начала впервые чихать, обрадованный успехом и чтобы не сглазить удачу, решил закончить пораньше. Было часов 9-10 вечера. Спускаться к трамваю минут 15, до Центральной. Потом до Грознефтяной и ещё минут 20 пёхом до 12-го Треста, и дома. Маршрут наработанный, единственно, о чём я не подумал, так это о безопасном времени. Но тут надо внести небольшую ясность.

Уже много лет, начиная примерно года с 80-го, нормальные люди с наступлением темноты не сильно стремились покидать безопасные стены. Ведь мы жили в республике, в которой законы и власть были сугубо номинальными, а учитывая специфические черты местного населения, в вечернее время становилось, мягко говоря, небезопасно. Чечены всегда косо смотрели на иноверцев, а после того, как Горбачев успешно раздробил страну и каждая национальность начала стремиться к суверенитету, изгнать "захватчиков" стали мечтать все. Ну, кто-то это делал цивилизованно, кто-то лишь начинал об этом говорить, чечены же, приступили к решению этого вопроса по-своему. Даже в далёкое застойное время наша республика стояла на первых местах по криминалу. Практически каждый чеченский или ингушский пацан ходил с ножом и без стеснений пускал его в ход. Грабежи, избиения, насилия были настолько обыденны, что уже не воспринимались. Ну, разве что иногда, когда жертва оказывалась высокого полёта, как, например, ведущая актриса одной из трупп, гастролировавшей в нашем драмтеатре. Чечены умудрились своровать её сразу после представления и нашли её лишь на следующий день, порезанную кусочками. Кроме того и закон смотрел на это всё сквозь пальцы. Наготове всегда стояло утверждение о "горячей, кавказской крови", кроме того, нельзя было обижать "младшего" брата. Вот если ненароком русские парни изобьют чеченских, тут уже всё поднималось на дыбы: - "Как они посмели?! "

Некоторые уезжали, кто-то приезжал. Уезжающих было мало, как и везде. Кое-кто, в том числе и я, начинали понимать, что надвигается гроза. Сказать, что она разразилась внезапно, нельзя. У нас в городе выходила на листке программа телевидения и на обратной стороне, печатались объявления о междугороднем квартирном обмене. Вначале они занимали только четверть страницы, потом их стало становиться больше. Я внимательно анализировал их количество и содержание.

Цифра уезжающих практически не увеличивалась, но число желающих приехать стало расти. Причём въехать стремились чечены. Вскоре, объявления стали занимать всю вторую сторону и переползли на первую. Я чётко понимал, что это значит. Говорил на эту тему с друзьями, знакомыми и с родителями. Все от меня отмахивались, несерьёзно, мол. Ну, понятно, что чечены и ингуши хотят жить в своей республике, ведь сейчас все хотят независимости. Не раз я хотел обменяться и разговаривал на эту тему с женой. Она была за, но... Всё упиралось в родителей. К сожалению, наше воспитание не позволяло нам сбежать самим и оставить родителей на произвол судьбы. Они же, не собирались уезжать. Над моими прогнозами они смеялись. Говорили, что чечены перебесятся, получат свою суверенность, и всё пойдёт по-прежнему. - Да и подумай сам, разве они могут обойтись без наших рук, ведь техника не для них, везде русские руки нужны. Ну, а нефтезаводы разве они потянут?

Обычно я возвращался из гаража после 12-ти ночи. К тому времени было уже более-менее спокойно. Все уже успевали нагуляться и вернуться восвояси. В этот раз, счастливый, я просто не подумал, что выбрал неудачное время. Запрыгнул в трамвай, сел на одно из передних сидений за водителем и погрузился в мысли о том, что ещё можно сделать в "машинном" процессе. В вагоне было только несколько пожилых людей, сидевших кое-где по салону. На следущей остановке вошла кучка молодых чеченов и, как всегда, остановившись у заднего стекла, начала гоготать. Я понимал, что если они обратят на меня внимание, мне несдобровать, но до моей остановки оставалось всего два проезда. Однако надеялся я зря. Голоса стали приближаться и становились всё более злыми и визжащими, они накручивали себя.

Мгновенный расчёт - по голосам четверо. Надеяться на "джентельменскую" драку глупо. Недаром ещё двести лет назад, им присвоили кличку - шакалы. Плюс к этому ножи. Если начну сопротивляться, всё равно зарежут, но тогда под угрозой и моя жена, ведь они не успокоятся, пока не отомстят семье своей жертвы, которая посмела сопротивляться. Оставалось одно, скрипеть зубами и терпеть.

- Ну что, жид, здесь тебе не Москва...

Удар сбоку в лицо! Очки вдребезги, кровь залила глаз. Удары ещё и ещё... Перестал что либо соображать, в ушах звон, только одна мысль, не двигаться и не упасть. Остановка, голоса стали удаляться. Попробовал провести ревизию. Осколок стекла над глазом - выдернул. Кто-то подал разбитые и измятые очки. Сказал спасибо и бросил их на пол. Встал, осмотрелся, один глаз ещё видит. Те же самые пожилые люди, все смотрят вниз, в пол. Я их понимаю и не осуждаю. Только одна старушка - чеченка, недалеко от меня начала охать.

- Вах-вах! Что они с тобой сделали хулиганы?!

Вот тут я не выдержал, ручьём потекли слёзы. От бессилия, от необходимости сдерживать себя, не пытаясь дать сдачи, от стыда и ненависти к себе...

- А что же ты раньше молчала? Ведь это же ТВОИ внуки! Они же ОБЯЗАНЫ тебя слушать. А теперь ты меня жалеешь? Запомни!!! Когда вас будут уничтожать как бешенных собак, когда будут убивать твоих детей, внуков, вспомни меня! Вспомни, как ты молчала!
Трамвай остановился, я вышел. Как дошёл домой, не помню.


1991...

Жизнь с каждым днём становится всё веселее. Безвластие. Нет, конечно, люди в милицейской форме на улицах в изобилии, но республика уже вышла из подчинения каким-либо законам. Кого эта милиция оберегает - неизвестно. На улицах полно вооружённых чеченов в штатском и в пятнистом. Зарплаты и пенсии задерживаются на несколько месяцев, и полностью не выдаются. Задержки становятся всё дольше. Захвачено и разграблено новое высотное здание КГБ. Позже, мне рассказал подробности о захвате наш знакомый, майор КГБ, работавший в этом здании. В выходной день, в здании находилось только двое дежурных, на посту в вестибюле. Когда толпа начала ломиться в запертые двери, один дежурный, русский, пошёл к дверям чтобы переговорить с толпой. Его напарник, чечен, несколько раз выстрелил ему в спину. После чего, открыл двери и впустил всех желающих. Начался грабёж и вандализм. Бандиты захватили тысячу полных комплектов обмундирования и вооружения для спецназа. Но грабили не только это. Тащили всё, вплоть до авторучек и бумаги. Что не могли взять, крушили на месте. В здании находилась уникальная телефонная аппаратура. Таких комплектов было выпущено всего 5 или 6 на весь Союз, стоили они колоссальные деньги. Аппаратура была расстреляна и разбита.

Позже, русские ребята, техники, из центрального отдела охраны, были "приглашены" как специалисты, чтобы восстановить работоспособность аппаратуры хотя бы частично. Они рассказали мне, как своему бывшему коллеге, что они там увидели. Всё здание было превращено в один огромный гадюшник, свинарник. Ободранные, грязные стены, кучи дерьма в коридорах, лужи мочи и блевотины. На аппаратуру нельзя было смотреть без содрогания. Порубленные кабеля, вырванные из панелей провода, там, где находились какие-то индикаторы или лампочки, разбросанные и раздавленные блоки и платы. Конечно, ни о каком восстановлении не было и речи. Но, даже если что-то и можно было бы сделать, ребята не имели желания об этом говорить. Они уже знали, что это будет работой на врага.

Каковым бы ни было общее убеждение, что все работают только за деньги, но люди уже начали просыпаться. Не всё продаётся и покупается... Захват произошёл, Москва предпочла его не заметить, чечены убедились в своей безнаказанности. Но об этом знали немногие, даже у нас в городе, ведь никого не интересуют подобные ведомства и их судьба. Гораздо больший резонанс в городе вызвало похищение ректора нашего университета - Канкалика.

Цель похищения была довольно проста, несмотря на все последующие официальные версии и объяснения. Чечены дали понять, кто в республике хозяин, и что будет с теми, кто этого не понял. Ведь происходил процесс выдавливания неверных со всех руководящих должностей. Среди наших знакомых были люди разных слоёв, в том числе и руководители различных предприятий и заводов. От них мы уже слышали о том, что чечены предлагают им уйти со своих должностей. Но всерьёз никто к этому не относился. Но после такого демонстративного похищения, все поняли, что это всерьёз. Похищение происходило нагло и открыто. Среди рабочего дня, во время обычных занятий, подъехавшие вооружённые, в штатском чечены прошли в кабинет ректора, вывели его, запихнули в машину и благополучно уехали. Свидетели, которые там оказались, резво всё забыли и отказались что-либо говорить. Через несколько месяцев официальных поисков, где-то якобы нашли сожжённый труп, но настоящей правды мы, видимо, не узнаем никогда. Только в одном можно не сомневаться, смерть Канкалика была ужасной, ведь попасть в руки зверей в людском облике, врагу не пожелаешь.

Каждый день ходим на работу, обсуждаем новости и всё время – состояние какого-то сна. Нереальности происходящего. Вроде всё как всегда, но что-то угрожающее висит над головой. Стали постреливать. Магазинные полки начинают пустеть. Продуктами можно запастись только на базаре. Цены растут, но денег практически нет. Взять из сберкассы свои кровные, то, что откладывалось годами на чёрный день, - невозможно. Вечером город пустеет. Где-то вспыхивают перестрелки. Кто с кем воюет, неизвестно. Те, у кого есть огороды или дачные участки, отваживаются на вылазки к ним только в дневное время, но часто бесполезно. Урожай уже кем-то собран, а от сторожей ничего толком не добьёшься. Да и что может сделать дедуля с двухстволкой против бандитов, вооруженных современным оружием. Единственное, что он может, - забиться в свою хибару и молиться о том, чтобы его не тронули.
Ко мне на работу позвонил отец.

- Ты был прав, срочно ищи, кому продать нашу квартиру, мы с матерью хотим уехать.
- Дозрели?
- Да, это ужасно. По телефону говорить не хочу, приезжай.


Хрущёвка моих родителей стояла в центре, на ул. Партизанской, напротив художественного фонда республики. Со своего четвёртого этажа они собственными глазами наблюдали картину, которая со временем стала обычной в разных местах города. Возле здания фонда проходили несколько русских парней. Мимо них проехала Волга, потом остановилась. Из неё выскочили несколько вооружённых чеченов и, буквально в упор, изрешетили ребят из автоматов. Потом не спеша сели в машину и, так же не спеша, уехали. Ни о каких мафиозных разборках речи быть не могло, у нас такого никогда не водилось. После того, что мои родители увидели, до них наконец дошло, что такое "независимая Ичкерия". Они оба прошли войну, воевали, но эта картина потрясла их своей бессмысленной жестокостью.

За несколько дней перед продажей квартиры, отец попросил меня перегнать его машину, - «жигули» пятёрку, к родственникам в Прохладное. Сам он водителем был аховым, если сказать честно, не накатал на ней за 3 года даже обкатки и такого пути просто не осилил бы. Это путешествие было очень рискованным, мягко говоря, ведь часто у нас убивали водителей даже за более старые машины, случаев было много, причём не только неверных, но даже и своих, а тут практически новая, экспортного варианта, пятёрка. Но выхода не было. Отец с ней расставаться не хотел, это была его любимая игрушка, которую он смог купить, честно отработав всю свою жизнь. Выезжал только иногда на рыбалку и в гости, остальное время только сдувал с неё пыль и елозил губкой.
Собирался я недолго. Положил в багажник две канистры бензина, так как перебои с бензином были уже довольно часты, для маскировки - старую сеть, ещё какого-то рыбацкого хлама, и две бутылки водки в бардачок. Конечно, водку брал не для того чтобы пить, эта "валюта" всегда была в ходу. Утром, пораньше пришёл в гараж, перекрестился, хоть и был ещё не крещенным и стартовал. Самое страшное и рискованное, - это пересечь нашу границу.

До поста, отделяющего Чечено-Ингушетию от Осетии, я доехал часов в 10 утра. Старался специально не слишком рано, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания, а так, чтобы какое-то движение уже началось. Подъезжал тоже не очень быстро. Как назло, ни одной машины-попутчика не было, да и кому охота шляться, чтобы получить пулю, машин вообще не встретил. Не повезло. От костра, горевшего невдалеке от поста, окружённого кучкой людей кушавших шашлык, встала фигура и, пошатываясь, пошла ко мне, даже не делая знака остановиться. Однако, чуть не волоком, за ремень, он тащил автомат, а возле отдыхающих стоял крупнокалиберный пулемёт, направленный вдоль дороги по направлению к Осетии. Конечно, если нажать на газ, то, через несколько секунд, я смогу оторваться на сотню- другую метров, и он вряд ли попадёт, реакция у него не та, но пулемёт установлен уж очень удачно, и дальность стрельбы у него куда больше, а машина может, к сожалению, двигаться только по этой прямой дороге. Пришлось тормозить и сделать лицо как можно радостнее. Вышел из машины. "Джигит" с опухшим, небритым лицом, даже не смотрел на меня.

- Что в багажнике? - увидел канистры. - Вино?
- Да нет, бензин, на рыбалку еду, где там заправляться? А водку, конечно, прихватил, какая же рыбалка без водки?

Только тут "джигит" поднял на меня взгляд, правда, не знаю, видел он меня или нет, настолько его взгляд был бессмысленным.
- Водка - это хорошо, а то у нас кончилась.

Я мгновенно нырнул в бардачок и протянул ему обе бутылки. Он схватил их и, уже отворачиваясь от меня, сказал:
- Будешь ехать обратно, вина прихвати...

Стараясь не спешить, я сел в машину, завёл и медленно тронулся с места. Стал плавно набирать скорость, всё больше и больше. Вперёд я практически не смотрел, дорога пустая, только в заднее зеркало, не встаёт ли кто от костра к пулемёту и всё время наращивал и наращивал скорость. Несколько километров, разделяющие посты Чечни и Осетии, я пролетел мгновенно, как мне показалось, хотя это были, одновременно, самые долгие секунды в моей жизни. Когда я оторвал взгляд от зеркала, то увидел впереди осетинский пост, бетонные блоки поперёк дороги, на обочинах ежи и поперечные нашлёпки на асфальте. Сразу начал тормозить, но скорость была огромной и я влетел на эти нашлёпки на весьма приличной скорости. Ещё метров двадцать-тридцать я чувствовал себя как на гигантском вибростенде, с трудом удерживая руль. Наконец, машина в последний раз ударилась и заглохла. Приехал... От поста ко мне уже бежала цепочка людей в милицейской форме, на ходу передёргивая затворы автоматов. Я поспешил выйти и сразу поднял руки. Старший из них, осетин, посмотрел на мои номера, потом на лицо и сказал, не то с вопросом, не то утвердительно:

- Русский? Из Чечни?
Мне оставалось только кивнуть головой. Автоматы опустились.
- Помощь нужна?
- Нет. Хочу только осмотреть машину, ей здорово досталось.
Осетин заулыбался.
- Штраф за превышение я тебе выписывать не собираюсь, хотя несся ты как на гонках. Страшно было?
Я неопределённо пожал плечами, не могу же я признаться, что было очень страшно.
- Ничего, теперь не волнуйся, езжай спокойно. Всё в порядке, ты не первый оттуда.

Мне протянули сигарету и только теперь я заметил, что у меня сильно дрожат руки. Покурил, отдышался, заглянул с разных сторон под днище, подёргал железки и тяги, до которых мог дотянуться. Вроде ничего не оторвалось. Крепкие же у нас машины делают! Попробовал завести. Завелась, правда, не с первого раза. Послушал внимательно, звук чистый. Вспомнил, полез во внутренний карман за документами, вытащил. Осетин опять заулыбался.
- Не надо! С тобой и так всё ясно. Обратно не собираешься?
- Машину отгоню и вернусь. Там жена.
Он участливо покачал головой.
- Да... Ну, тебе виднее. Удачи!
- Спасибо.

Помахал автоматчикам рукой, сел в машину. Прополз между блоками и постом, и, уже не спеша, поехал дальше. Когда проезжал мимо следующего поста, меня даже не остановили, хотя внимательно смотрели. Видимо им сообщили с предыдущего поста. За этот день я пересёк пять-шесть республиканских границ, специально старался сделать круг. Зачем? Не знаю, на всякий случай. В Прохладном поставил машину к родственникам в гараж, оставил им ключи и документы на машину, и вечером сел на проходящий поезд, обратно в Грозный.

Через несколько дней погрузили вещи родителей в контейнер и, в этот же день, сели на поезд. Очень трудно было достать билеты на конкретное число, но пришлось напрячься, много переплатить, выехать надо было сразу. За продающими квартиры часто охотились. Только наивные люди могли оставаться в городе после продажи. И часто к таким приходили ночные гости. Мы старались избегать глупого риска. Родители попросили, чтобы я проводил их к родственникам в Рязань. Доехали без проблем, правда, из купе лишний раз старались не высовываться. В Рязани родственники нас встречали. Когда мы вышли на пустой перрон, нас охватило какое-то странное чувство. Мы ехали в машине по городу, отвечали на вопросы, но это чувство нереальности происходящего, нас не покидало. И, только когда мы сели за накрытый стол, наконец-то поняли, в чём дело. Ведь нигде мы не видели бесчисленных вооруженных людей, ни в штатском, ни в пятнистых комбинезонах, мы просто отвыкли от нормальной, мирной жизни. Конечно, у нас не было войны, но город был фронтовым. Мать спросила у меня:
- Может, ты останешься, не будешь возвращаться?
- Мама, там же Ирина!
- Да, я понимаю...
И вдруг у матери случилась истерика:
- Да за что же вам это? Ну ладно мы воевали, но ведь это были фашисты! А вам то за что? Вам за что умирать???
Её с трудом успокоили...
Через день, рано утром я уехал обратно. Я попросил, чтобы никто меня не провожал. Встал затемно, оделся и вышел. Вещей у меня не было, только билет и деньги.
Больше матери, живой, я не видел. Теперь я не могу даже посетить её могилу...





В свой твиттер

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив