Из книги John Boswell "Christianity, tolerance and homosexualism", 1980.

gatoazul — 28.06.2018

Первый из двух факторов - связь социальной организации и сексуальной морали и терпимости. В нескольких местах этой монографии два типа социальной организации противопоставляются друг другу под названиями "городская" и "деревенская": с самого начала надо уяснить, что такие обозначения представляют собой сильное упрощение и понимаются только как аббревиатуры гораздо более сложных концепций.

Под "деревенской" понимается социальная организация, структурированная главным образом вокруг расширенных семейных ячеек, при которой лояльность не идет дальше единокровных отношений, а структуры родства являются главными способами поддержания порядка и предоставления социальных услуг. Как идеальный тип "сельские" общества существовали в основном среди доиндустриальных аграрных народов без особой политической организации; в меньшей степени такие сообщества можно найти в сельских районах индустриализированных стран.

В "сельской" социальной структуре расширенные семейные отношения критичны для выживания индивида: на протяжении всей его жизни они обеспечивают образование, поддержку, работу, брачных партнеров, кров и одежду, моральные ценности и безопасность. Именно семья в таких культурах распределяет трудовые роли, выделяя рабочую силу для сбора урожая и посадок, выпаса скота и строительства и т.д; обеспечивает уход за детьми, стариками и больными; устраивает браки, заботится о детях родителей, которые вынуждены работать вне дома; обеспечивает призрение сирот и вдов; передает мудрость и моральные ценности от одного поколения другому, а также гарантирует права собственности и традиционное разделение земли и ресурсов; дает индивиду место в обществе - как психологически, так и физически.

Характерной особенностью "сельских" обществ является опора на семью для наказания (как внутри семьи, так и вне ее) тех, кто причинил вред ее членам. Кровная вражда и племенные или семейные вендетты особенно характены для сельских областей и групп, в которых политические ячейки или вообще не существуют, или им не доверяют в установлении справедливости, и где абстрактная справедливость (если она вообще известна) сознательно подчинена семейной лояльности. В раннем средневековье основной проблемой при установлении дружеских отношений между городскими римлянами и сельскими варварами была семейная справедливость, основанная у последних на кровной вражде, которую римляне считали атавистичной и нецивилизованной.

Там, где социальное положение, власть, эмоциональная защита и даже выживание зависят от четко установленных позиций внутри расширенной семейной структуры, определение таких позиций становится главной функцией этики, обычаев и законов, - как доступ к гражданству и положению в правительстве является их основной функцией в политически регулируемых обществах. Очень большая часть социальных и моральных табу в основанных на родстве сообществах направлена на регулирование законного деторождения и подавление форм сексуальности, которые усложнили бы социальную организацию, порождая индивидов с неопределенными правами на конкретное место внутри семьи. Такие усилия обычно имеют слабое отношение к внешне похожими проблемами, лежащими в основе сексуальной морали в политически организованных обществах. Например, развод может быть достаточно легким (для мужчин), полигамия распространенной, но внебрачные половые связи караться смертью; свободнорожденные женщины могут быть опозорены (или даже убиты) за один случай сексуальной неразборчивости, в то время как их родственники-мужчины или мужья могут безнаказанно прибегать к услугам рабынь или проституток; от вдов может требоваться воздержание до самой смерти, а мужчины могут заводить себе десятки наложниц и несколько жен одновременно. Рациональность, стоящая за такими ограничениями, определенно не относится ни к сексуальной чистоте в любом абстрактном смысле, ни к охране любых эмоциональных аспектов семейной жизни. Это даже не желание максимизировать рождаемость, потому что незаконные дети в лучшем случае не получат гарантий социальной защиты, а в худшем будут убиты.

Наоборот, интерес, стоящий за этими внешне прихотливыми и бессвязными табу и ограничениями, с очевидностью заключается в ограничении доступа к положению и привилегиям внутри семьи. Хотя эта мотивация во многих сообществах присутствует лишь неявно, высоко развитые этические кодексы сельского происхождения могут вполне её сознавать.

Совершенная любовь, братство и взаимопомощь можно обнаружить только среди тех, кто близок друг к другу по родству. Члены семьи, объединенные общим происхождением от одного деда или даже более далекого предка, питают друг к другу определённое чувство любви, помогают и симпатизируют друг другу... В целях поддержания величайшей ценности - знания каждым человеком своего родства с другим - проституция запрещена, а сексуальная связь разрешается только, если мужчина выбрал конкретную женщину и открыто на ней женился.

Создание моральных санкций достаточной серьёзности, простоты и понятности, нужных для достижения этой цели, обычно приводит к исключению или осуждению большей части сексуальной активности, на деле вовсе не опасной для  расширенной семейной структуры, но подавляемой как размывающую смысл кодекса поведения или подрывающую принцип, привлекаемый для его обоснования*. Если такое поведение достаточно распространено - например, мастурбация, - оно может быть молчаливо разрешено при условии, что те, кто ему предаются частным образом, не ставят под сомнение сам кодекс поведения. Если оно кажется необычным - например, гомосексуальность, его часто подавляют более серьезно, поскольку его несовместимость с принципами, лежащими в основе общей морали, из-за статистической редкости будет казаться ещё подозрительнее. Отклонения в сексуальных делах в культурах, основанных на сексуально созданных связях родства, сильно напоминает ересь в религиозных обществах или политическое диссидентство в политически организованных сообществах. Геи в кровнородственных обществах кажутся такими же опасными, как некогда еретики в католической Европе или не так давно социалисты в западных демократиях. Во всех таких случаях диссидентсво или отклонения могут поначалу казаться предательством; только время, привычка и образование могут создать пространство для безвредного инакомыслия и позволить большинству отличать формы атипичного поведения, действительно разрушительные для социального порядка, от безвредных.

По контрасту, "городские" общества характерно организованы в политические единицы, далеко превосходящие кровнородственные узы. Городские сообщества могут себе позволить перейти к более широкой области моральных вопросов, потому что более изощренная общественная организация городов снимает с семейной ячейки большую часть ноши по обеспечению благосостояния и социальной организации, предоставляя школы, разделение труда, работу, брачные возможности, религиозные институции, безопасность и личную защиту, уход за вдовами, сиротами и больными - и все это независимо от позиции индивида в расширенной семье. Ядерные семьи в таких культурах остаются базовым элементом социальной организации и подлежат сознательной защите, но моральные кодексы городской среды обычно делают акцент на том, что гражданские, абстрактные или божественные концепции правильного или неправильного превосходят этику, основанную главным образом на личных соображениях, таких как лояльность семье**. Большинство городских сообществ, например, сознательно отвергают справедливость, устанавливаемую силами одного человека или семьи, особенно в серьезных вещах, и пытаются заменить ее концепцией абстрактной справедливости, беспристрастно осуществляемой государством ради всеобщего блага.

Точно также городская сексуальная мораль часто направлена на цели, не похожие на достижение легитимной позиции в расширенной семье. Хотя семья остается объектом юридической защиты и общественной заботы, качество воспитания детей и сила эмоциональных связей внутри семьи считаются более важными, чем количество или статус потомства. Полигамия в городской среде разрешается редко, а в этических сочинениях качеству отношений между мужем и женой уделяется большее внимание, чем юридическим вопросам легитимности или подчинения. Незаконные дети в городах обычно терпят меньше ограничений в правах, поскольку их способности делают их полезными для общественной структуры, задействующей работников, не связанных с определенной родственной линией. Проституция обычно рассматривается просто как разновидность потворства желаниям, возможно, унизительного для индивида, но юридически не наказуемого. (Государство как правило вмешивается только для того, чтобы предотвратить недобровольную эксплуатацию или получить с проституции налоги ради общего блага). Большинство сексуальных вопросов считаются находящимися за пределами сферы внимания государства; моральные кодексы сексуальности в городах обычно сосредоточивают внимание на личной чистоте и важности верности, отсутствии эксплуатации между социально равными, а не на деторождении и легитимности.

Гомосексуальность в развитых городских обществах обычно терпима и часто идеализируется. В худшем случае ее считают безвредным побочным результатом цивилизации и праздности, не приносящей вреда городу и даже возможно обогающей его с помощью искусства, торговли или налогов, взимаемых с любовных похождений. В лучших - полагают выражением как раз того вида духовной верности, независимой от ограничений кровных отношений, которая создает и поддерживает города и цивилизации, более интенсивной формой любви и преданности, которая должна существовать между горожанами независимо от биологической случайности или особенностей родства. Возможно, совсем не случайно, что большинство афинян приписывали основание своей демократии паре гомосексуальных любвников, и что западные общества, наиболее отличавшиеся в поощрении гей-сексуальности - Афины и Рим - были одновременно и обществами, наиболее тесно ассоциировавшимися с городской демократией***.

* Особо показательные примеры можно найти в комментариях Маймонида о связи главной цели сексуальных законов с такими кажущимися нарочитыми запретами как запрещение неженатому мужчине держать свой пенис (даже при мочеиспускании), запрет мужчине смотреть на женщин, наклонившихся для работы, запрет для всех смотреть на совокупляющихся животных.

** В некоторой части исторических событий можно заметить сознательное усилие части общества сдвинуть массовое сознание от верности семье или племени к гражданской лояльности, часто средствами пропаганды, в которой пожертвование кровными родственниками ради государства щедро восхваляется и идеализируется. Хорошим примером для Рима могут быть легенды, окружающие первого консула, Люция Юния Брута, изгнавшего последнего царя. Когда его собственные сыновья перешли на сторону царя, пытавшегося вернуться назад, Брут казнил их. Вергилий, большой патриот, писавший в зените славы города Рима, комментирует эту историю так: "Любовь к стране и огромное желание похвалы приведут к триумфу". Сервий, живший во времена постепенного возвращения сельской этики, не согласен с ним: "Любовь к стране не должна подменять силу природы".

*** Дихотомия  городского и сельского дополнительно усиливается факторами, которые могут уделяется быть связаны с общественной организацией лишь случайно. Брак в городской среде, например, часто рассматривается как роскошь, а не как необходимость, - жизненный изыск, который еще надо заслужить. Те удобства, которые в деревне может дать лишь жена и поддержка, в которой сельские женщины часто полностью зависят от мужчин, в городах предоставляются общественными службами и специализированными профессиями. Во многих городских культурах только мужчины, располагающие средствами, достаточными для поддержки семьи, могут встречаться с женщинами и жениться на них.

Оставить комментарий

Популярные посты:

macrinus

Аренда автобусов и микроавтобусов с водителем: ключ к безопасным и комфортным групповым перевозкам

elmaspb

Индейка в чугунке

kukmor

Доброе утро!

denalt

Иммиграция азиатов в США

e_kaspersky

Знакомьтесь: Нера. Подробней будет = Усть-Нера.

valery_brest_by

Как вербуют в карбонарии

id77

Смешно :-))

nathoncharova

Непростая судьба «дикой орхидеи» Кэрри Отис

chern_molnija

Шахматный выпуск 541

• Ранее
• Архив