Имя, имена…

pokasanova — 14.05.2017

Ехали из Хайфы в Тель-Авив – дети спали на заднем сиденье, а мы всю дорогу разговаривали с Иннусей об именах.

Эти фотографии стоят у Инны на почётном месте. Её отец и отец её мужа Мартина.
Илай говорит о дедушках: «Какие разные судьбы, да?»

На первый взгляд – да. У Инкиного папы - дяди Марика – голодное детство и неспокойная юность, война. А у отца Мартина – всё иначе… даже спортом занимался…

Но есть и общее. Когда Мартин впервые мне представился, то в шутку сказал: «Я – Мартин Сидниевич». И только сейчас я узнала, что отца называли Сидни, но имя-то его было – Шлёмо!
А Инночка о папе так рассказывает: «Пошёл на фронт. Там спрашивают – как зовут? Мордехай? Будешь Марк. Пинхусович? Будешь Петрович. Ну, а фамилию он уж не дал на растерзание, её тоже пытались переделать в русскую».


Смотрела я на фотографии и думала: это же трагедия народа – почему, почему всегда приходится мимикрировать, приспосабливаться к другим? Называть себя не тем именем, которое с любовью выбрали родители, а удобным для чужих людей? Нашего знакомого Арона шеф называл Антоном - букву «р» не выговаривал. Я Арона спросила: «А вы не могли сказать, что это не ваше имя? Он картавил – это его проблема, пусть бы говорил как умеет». – «Ну, это же не деликатно, это как на физический недостаток указать». Черт знает что… Одна моя знакомая проглатывает «р» , я у нее Ийина, но всё таки не Инна же!

И тут я вспомнила. Маринка наша ведь не всегда была Марусей. Забираю ее в первый день из ясель, а старенькая няня говорит: «Марусенька не плакала. Нас тут две Маруси - я и Марусенька». У меня рот как открылся сказать, что Мария и Марина – разные имена, так и закрылся. Пусть называет, как нравится, лишь бы любила и не обижала. Мало того: мы и сами стали называть Маринку и Марусей, и Мусей, и Мурочкой…

Похожая история, но всё-таки это не другого народа имя, да и уменьшительные такие – даже словарь допускает… Но что должен чувствовать человек, отца которого звали Пинхус, а сам он – Петрович всю жизнь?

Говорили мы и о том, кто какое имя дал своим детям – и почему.

Бабушку Инночкину звали Циля. Цецилия? Нет. Ципора.
- Ципора означает – птичка. Ну? Разве я могла так дочку назвать? Я ее в честь бабушки назвала Гилля… где Циля, а где Гилля… но похоже.

А второе имя у Инкиной дочки – Саша. Инночка говорит, что Александр Македонский разрешал народам захваченных территорий сохранять свою религию, в благодарность за это у евреев так много Александров. (Ну, у Инки – так. А для меня Александр – это Пушкин прежде всего, потом с большим отрывом идут Грибоедов и Блок , а Македонский – потом, потом…)

Иннуся продолжает:
- Когда в 90-е приехала большая алия, то оказалось, что каждый второй – Саша. Впрочем, это прекрасно видно и на примере вашей семьи – сколько у вас Саш? А дочка моя – такая сабра, такая израильтянка, и вдруг она тоже Саша? С тех пор она стала называть себя только Гилля… А Илай – так звали воина царя Давида, который помог ему взойти на престол. Есть распространенное имя Итай, так все переспрашивали сначала – Итай? Но когда Илай заканчивал школу – в первый класс пришло уже семь Илаев!

Это – да, не угадаешь. Ведь не хочется называть так, как все! Когда Митя родился – мы с Игорем подчеркнули в словаре имена, какие кому нравились. Совпали Илья и Дмитрий. Но вдруг Игорь сказал:
- Но как мы его будем звать? Это же очень тяжело произносить : Ии-ллюша.
- Да почему? Илюша.
Впрочем, я не стала спорить. Бывает так – человек выговаривает все буквы, но в каком-то слове его стопорит. Я, например, не могу сказать «шрам», у меня выходит что-то вроде «штам».
А Дмитрий – красиво. Да и редкое имя… ну, Менделеев Дмитрий, брат Ленина – Дмитрий, ну вот и всё.
Стал наш Димочка, вскоре превратившийся в Митю, подрастать – ба! Одни маленькие Дмитрии вокруг! Вот так соригинальничали!

Поэтому с дочкой я уже не стала заморачиваться: редкое имя, нет ли – назовём так, как нравится. Но вот беда: ни одно женское имя не нравилось! И я ничего не могла придумать, и Игорь тоже! А со мной в палате лежала такая хорошая девочка. Олечка. Пусть и наша будет Олечка – решила я. Игорь согласился, но так нехотя… Наконец аргументировал : «Белое какое-то имя». (Мне Оля – тоже белое. Это у нас с Игорем - синестезия чистой воды. Напишу как-нибудь о синестезии).
– Ну тогда Мария, – говорю я. - Краснее не бывает.
- А Маринка?

Много лет назад я прочла в журнале «Знание-сила» интересную статью про имена. (Да, когда-то журналы давали знания, а не печатали красивые картинки). Там говорилось, что носители редких необычных имен - так: мальчики – стесняются, девочки – гордятся. Но если взрослому человеку не нравится свое имя, значит, он вообще своей жизнью недоволен. Так и есть: странно, когда немолодой человек говорит о своём имени «люблю» (или «не люблю»), ведь давным-давно должны интересовать другие вещи.

Мне в юности моё имя не то что не нравилось, но… Вот сейчас у нас в библиотеке 5 (или 6? Я уже со счёта сбилась) Ирин. После школы я решила – буду Рина. Но мне не хватило напористости, пару раз представилась Риной, получила: «А полное имя как? Ирина? А, Ира!»

Поэтому я понимаю знакомую Настю, которая говорит: «Назвать сейчас ребенка Настей – это всё равно, что назвать просто девочкой!» Но когда мои ровесницы называли дочек Анастасиями – им, как и мне, казалось, что выбрали редкое имя! Ведь в моем поколении ни одной Насти не было, а из старших… ну, разве что красавица Вертинская! Да и поколение бабушек так звали… вот и накатилась волна. Как-то раз медсестра в детской поликлинике сказала: «Поищите вашу карточку на полке». Листаю: Дима, Настя, Настя, Настя, Дима, Андрей, Наталя, Дима, Дима, Настя…

Нередко какой-то факт влияет на то, будет ли имя распространенным. Иисус ведь был не только Христос, жили и другие Иисусы в его время. А сейчас?
Я знала двух Адольфов, родившихся до войны. Сейчас – ни одного, да было бы и странно иначе.
А Дениска? Для 50-х годов – редкое имя, почти забытое. Как вдруг Виктор Драгунский назвал так своего сына – и написал чудесные рассказы про этого обаятельного мальчишку. И – начался бум Денисов, ведь каждой маме хочется, чтоб у нее был такой добрый умненький мальчуган!
Обратный пример. Гена. Уж не знаю, на какого Гену писатель Успенский имел зуб, но красивое имя Геннадий, популярное после войны, совсем сошло на нет. Подруга моей сестры выбрала это имя для своего новорожденного малыша. – «С ума сошла? – вскричали все подруги, - крокодил, что ли?» Назвала Виталиком…

По большому счету – имя любое может быть. Лишь бы такое, чтоб люди не переспрашивали: «Как? Как?» Это уж другая крайность. И тут дело не в самом имени. Если родители изощряются в том, как назвать ребенка - они, скорей всего и многие другие вещи делают – будто не от мира сего…

… Вот так за разговорами мы и подъехали к Тель-Авиву.

Оказалось – на заднем сиденье не все спали! Кое-кто нас сфотографировал:

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив