ИХ ВРЕМЯ УШЛО

boris_yakemenko — 11.01.2013 История с педофилом Адагамовым весьма показательна как портрет целого поколения, ставшего особым общественным явлением, поколения, зародившегося в начале 1990-х годов и сегодня, к счастью, переживающего системный и безнадежный кризис, свидетельством чему является и педофильство Адагамова и воровство Навального и убогие пародии Быкова и жульничество оппозиционных вождей.

В 1990-е годы в политику, культуру, экономику, Интернет пришла совершенно иная генерация людей. Эти люди (люди?) в фундаментальных, основополагающих понятиях, на которых держится любая человеческая личность, настолько отличались от всех остальных, что невольно приходилось задаваться вопросом – откуда, из каких щелей они явились на свет и от кого вообще произошли? Они публично назвали себя в худшем случае собачьими кличками, в самом худшем – именами Долбо…б, Кото…б и прочими матерными производными. Чтобы их все-таки опознавали в пределах прежних категорий те, кто еще не достиг совершенства, они прицепили на себя титулы «блогер», «певец», «журналист», «художник», «писатель», «предприниматель» и начали соревноваться в том, кто шире развернется, кто гаже, вороватее, пошлее и подлее.

В Интернете они завели мат, хамство, оскорбления, ботов, накрутки, некий первобытный язык, который напоминал тексты Распутина или обитателя дома скорби. Те, что сочли себя писателями, были фашистами и извращенцами, ели кал, наркоманили, прилюдно, как шарики и жучки, совокуплялись с живыми и неживыми телами и предметами. И писали тем же, упомянутым выше, языком тексты типа «листья развевались на ветру», «сосиска выпадывала из батона» (кто сейчас помнит утреннюю звезду Денежкину? А это ее. А ведь и премии за это были и прочее). Те, кто не умел сложить даже таких фраз, подались в «художники», то есть писали три-пять позаимствованных ими со стен школьных туалетов слов разным цветом и размером и пририсовывали к ним сюжеты, взятые с тех же стен. «Журналисты» (Кото..б, например) пристроились в газеты и журналы и начали, страдая бессмыслицей, по заказу поганить нашу страну, выдумывать про известных и уважаемых людей гадости и угодливо обслуживать мелких и крупных «предпринимателей».

Последние были людьми удивительными, словно сошедшими с советских плакатов про буржуев (только цилиндров недоставало). То есть никто и никогда за долгие годы не видел их в рабочих кабинетах, на совещаниях, планерках, в шахтах, цехах, у вышек, станков, конвейеров и доменных печей, которыми они вроде бы владели. Зато в любое время года их можно было увидеть на горных лыжах, на Бентли, на яхте, в бассейне и океане, на горных вершинах, в апартаментах и перед оными. Любые потрясения бирж и рынков, обрушения котировок и курсов, валившие, содрогавшие и превращавшие в прах крупнейшие западные компании и их руководителей, они чудесным, непостижимым образом, переносили, как исполины, не шелохнувшись, даже не расплескав кофе-латте. Но в своих «Бентлях» в авариях горели так монументально, словно в танках на Курской дуге, утрату драгоценностей, невозможность покупки нового, тридцатого по счету, особняка, необходимость жить в отеле «Ritz» в номере дешевле тысячи евро, переживали неделями, не находили себе места, седели и дряхлели от горя.

Вскоре вокруг них сложилась обслуга, которая, используя магические заклинания «дискурс», «рефлексия», «хронотоп», «симулякр», «права человека», «свобода слова», обосновывала величие подзащитных и неприкосновенность. Один из этих слуг, Быков (Зильбертруд), открыто писал, что если с пожирателем дерьма, порнографом Сорокиным что-то случится, то «Россия вылетит из списка цивилизованных стран и нам ни цента никто не подаст». Другой, Федорин, в «Русском Ньюсвике» объявлял провалившего реформы, вопиющего непрофессионала Гайдара, «архитектором великих реформ», «публичным интеллектуалом мирового уровня», «одним из самых великих созидателей за тысячу лет русской истории» (sic!) (http://www.diary.ru/~Tihe/p91050602.htm?oam#more1)
Презирая великих, унижая их, они постоянно равнялись с ними своими «успехами», «величием» хотя бы в низости. Пушкин якобы писал матом - и они пишут матом, но порнографию, то есть они выше Пушкина, или, как они говорили «актуальнее». Есенин пил – и они пьют, да еще и колются, то есть выше Есенина (но, к сожалению, потом не вешались). Обслуга поставила все с ног на голову. Если раньше значение личности определялось работами, творчеством, способностями и талантом, то теперь только фамилией. Фамилия (кличка) сияла так, что пятна на этом солнце уже были не видны. Лимонов фашист, любитель малолеток («Еще одно искушение было - тринадцатилетняя дочка хозяйки. Помню, дрожащими паль¬цами измерял расстояние между одной и другой грудью». Лимонов Э. Дневник неудачника. М., 1993. С. 344 Забыли? Напоминаем), извращенец, порнограф – но это же Лимонов. Сорокин ест кал – но ему можно, он же только об этом и пишет. Навальный вор и жулик – но это же Навальный. Прилепин шпана из подвала, ресторанный вышибала – но это же лимоновец, а там, в подвале, все были гении. Гельман психически неадекватный человек, пишущий матом на стенах, рядящий обезьяну в мундир с орденами времен войны – но это же Гельман, «директор музея». Три полоумные девицы из под забора, не умеющие ни играть, ни петь – но это же «панк-группа» с протестом. Главный редактор «Русского Ньюсвика» Фишман наркоман – но ведь вы не родились Фишманом, так что не надо завидовать. Яшин с Орешкиным сучат взятки – еще раз перечтите фамилии и помолчите, если не понимаете с первого раза. Адагамов педофил – но это же Адагамов, «популярный блоггер». «Держитесь, Рустем, - вопиет его поклонник, - это вообще не их дело, кого вы трахаете, хоть козу дикую». Уж лучше бы козу… Но он же фотки постит с каждого митинга с комментариями, у него в друзьях пара десятков тысяч хомяков, а за это все простить можно. Вот тем, кто сидел на скамье подсудимых в Нюрнберге, не повезло. Тогда по понятным причинам не было бложиков и твиттеров, в которых бы они художества из концлагерей выкладывали, а им бы все за это простила хомячиная «общественность». «Держитесь, Генрих (Йозеф, Карл и т.д.) Это вообще не их дело, кого вы там жгли и вешали». У каждого куча премий, выданных такими же как они, статьи в газетах, написанных друзьями – ну как тут некрепкому уму не уверовать в величие.

Одновременно было запрещено не то, что их трогать – даже сомневаться в их величии, уникальности, неповторимости. Правила защиты своих тучных нив были выработаны ими быстро и отличались беспощадностью. Лет десять назад Василий Якеменко сказал, что порнограф Сорокин – дрянь. И все. Это вызвало настоящую истерику. «Вы слышали? Нет, вы слышали? Он сказал, что это дрянь!!!». Говорилось так, словно он усомнился в неизбежности восхода солнца. Чуть позже в «Известиях» (Хам в партере.13.11.2006) Гришковец на все корки отделывал человека, который вышел с его спектакля, извинившись и спокойно сказав «Я ожидал большего». «Противно встречаться с такими людьми», - кричал ему вслед Гришковец многотысячным тиражом. - «они мне отвратительны», «он поверхностный, неглубокий, эгоистичный, пошлый бездельник», «хам». «Предприниматели» просто отстреливали более успешных, чем они, лидеры оппозиции сажали своих сторонников, многообещающих первых замов, помощников в тюрьмы (история Развозжаева, Лебедева, лимоновских фашистов, болотных провокаторов и т.д.), художники, писатели, а также критики с усердием Жданова клеймили чуждые и безыдейные произведения и вообще всех, кто представлял угрозу, в своих прикормленных СМИ.

Так Быков оболгал и оклеветал академика Лихачева, клеймил талантливый роман «Околоноля», Александров на «Эхе» оболгал и запретил прекрасный современный «Роман о Петре и Февронии» (Бучинская, Панаев, Скабический), а авторов объявил несуществующими. (http://www.echo.msk.ru/programs/books/939744-echo/) Юзефович заклеймила очень многообещающий роман Андрея Дмитриева «Крестьянин и тинейджер», который получил «Русский букер». Заклеймила всего лишь потому, что премию получили не ее любимые Сорокин и Пелевин. «В самом деле, что за бред — почему премия за лучший русский роман вручается не исходя из объективных достоинств текста, а по каким-то совершенно иным соображениям?» http://www.itogi.ru/arts-kolonka/2012/50/185074.html - саморазоблачительно пишет она, не замечая, что все годы премии ее любимым порнографам и наркоманам вручались именно по этой схеме. Но все устраивало, потому что были «правильные фамилии». Долгое время травили и травят Кристину Потупчик всего лишь за то, что она не утвердила свое право стать популярным блоггером у педофила Адагамова, Носика, Лебедева и прочих. А что с последними сделалось, когда популярные блоггеры встретились с Президентом…

А все почему? Потому что, как выясняется, гроза жуликов и воров сам был жуликом и вором. Борец с коррупцией – взяткодателем. Ведущий борец с законом «Димы Яковлева» – педофилом. Обличитель других в аморальности – любителем проституток. Организаторы «Марша против подлецов» - подлецами и мерзавцами. А также потому, что и новые авторы и новые блоггеры и новые предприниматели представляли собой прямую опасность существованию тех, кто захватил площадки, всего лишь на том основании, что первые не соглашаются с тем, что быть подонком, мразью, проходимцем и сволочью – хорошо, престижно и прибыльно. Умеют и писать и рисовать и вообще работать.

История с педофилом Адагамовым свидетельствует о том, что их время заканчивается. Время подонков, давайте называть их своими именами. Как только стала облетать мишура – рейтинги, премии, статьи, иссякать поток заклинаний «великий», «всемирный», «гениальный», «актуальный», сразу стало видно все остальное. Что они разрешили себе. Спасти себя они могут только одним – исчезнуть как можно скорее.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив