Христианство и национальная культура

Патриарх сказал, что христианская "миссия должна быть связана с работой по сохранению национальных культур и их возрождению".

Сказано это было, правда, о национальных культурах народов Сибири, но вся практика жизни РПЦ показывает, что такое понимание христианства в церкви распространяется намного шире, чем только на миссионерство среди язычников.

Дело христианина – сохранять старую культуру. Это позиция. В некотором смысле – даже философия. На том стоим. Христианство – это стояние. Стояние на своём. На своей культуре. Христианство – это традиционализм, это консерватизм. В этом вся РПЦ.

Не знаю, есть ли смысл напоминать, насколько такое понимание расходится с практикой миссионерства. Как мало испанские конквистадоры были озабочены сохранением культурных традиций майя с их кровожадностью не в переносном, а в самом буквальном смысле. Как далеки от сохранения гастрономических традиций коренных народов Океании были западные миссионеры. Наконец – как сами первые христиане стремились вовсе не к тому, чтобы сохранить или тем более возродить традиции эллинизма. Стоит обо всем этом напоминать?

Наверное очень даже стоит. Ведь люди, считающие себя христианами в России, едва ли не поголовно уверены, что главное жить по-старому, по-дедовски (а точнее – по пра-прадедовски и по пра-пра-прадедовски).

А ведь смысл христианства и причина всех исторических побед христианства не в консерватизме и хранительстве. Консерватизм, вообще, побед в истории не одерживает; он всегда обречен сопротивляться и в конце концов проигрывать. А все победы христианства были одержаны благодаря новаторству. Христинство с момента своего рождения предлагало новое и немыслимое, опрокидывая старое и привычное. И вся суть христианства не в отказе от развития, а наоборот – в непрекращающемся развитии души. Христианство растит душу. Должно растить душу. В этом росте и состоит путь к Богу, к Спасению.

Это если рассматривать христианство с точки зрения психологии. А с точки зрения истории культуры христианство всегда творило новую культуру и, естественно, нуждаясь в просторе для этого творчества, разрушало культуру старую. Такое культурное творчество мы отчетливо видим и в самые первые века, и позднее – в период рождения католической Европы, и еще позднее – при рождении Европы гуманистической (это не было никаким возрождением, это было именно рождение нового, никогда не бывшего ранее). То же самое мы видим в меньших масштабах и всюду, где христианство приходило к язычникам. Видим и в России, где христианством были созданы в 11-12-м, и в 14-15-м веках две богатейшие наши культуры.

Люди, хоть сколько-нибудь грамотные в духовных вопросах, новаторство христианства понимают. Да, и трудно, казалось бы, не понять, когда все христианские жития, начиная с жизни самого Иисуса – это рассказы о развитии разных людей – об их духовном вырастании.

А теперь прикиньте, сколько людей в церкви это понимают? Вот в этом-то всё и дело. Единицы. По пальцам можно пересчитать.

Вот такую церковь мы и имеем. Не локомотив развития, какой ей, казало бы, по ее статусу христианской организации положено было бы быть. А тормоз развития.

Ну, и что? А вам-то какое дело? Вы нашу церковь не трогайте!..

И рад бы не трогать. Если бы она была только ваша. Но она, увы, не только ваша. Она всего общества. И влияет на жизнь всего общества. Причем – далеко не лучшим образом.

Так что не трогать не получится. Христианство нужно России. И нужно отнюдь не для регулирования правил секса, как это кажется многим ревностным не по разуму неофитам. Но нужно христианство России совсем не таким, каким его пытается преподнести церковь. Христианство нужно России как наука о выращивании, о взращивании души.

Но именно такое христианство церкви глубоко чуждо. Потому что души большинства ее функционеров в их сегодняшнем состоянии к росту не способны.