FAQ Ukraine

pora_valit — 21.01.2016 Отсюда: https://openrussia.org/post/view/12145/

В связи с явно обострившейся в последнее время проблемой российских политических беженцев в Украине мне видится важным и даже необходимым подвести некоторые итоги двухлетнего периода с момента смены власти в Украине. У меня нет задачи анализировать ситуацию в общем политологическом ключе, поскольку это не входит ни в круг моих интересов, ни в область моей компетенции. По этим причинам выскажусь на довольно локальную тему, которой владею довольно хорошо, тему, значение которой, несмотря на кажущуюся камерность, сильно преуменьшено. Как ни парадоксально, именно эта проблема дает практически универсальную возможность ответить на многие фундаментальные вопросы, касающиеся отношений России и Украины. Именно эта тема стала одним из эффективнейших индикаторов, позволяющим понять, кто есть кто в этой сложной истории.

Важно понимать, что сам по себе вопрос об убежище прост и односложен. Существует международный документ — Конвенция от 1951 года, регламентирующая правила и критерии при определении понятий «убежище», «преследование», «искатель убежища», «беженец», с одной стороны, и национальные законодательства отдельных принимающих стран, по доброй воле являющихся членами Конвенции, с другой. Национальное законодательство, приведенное в соответствие с требованиями и принципами Конвенции, сама Конвенция плюс данные постоянного мониторинга ситуации в странах исхода — вот базовый инструментарий, необходимый для функционирования института убежища.

Однако в контексте взаимоотношений России и Украины этот, казалось бы, простой вопрос оказался сложнее. По этой причине мне хотелось бы вынести за скобки чисто правовые аспекты и остановиться на том, что неожиданно для меня стало главным фактором наряду с теми проблемами, которые в связи с темой убежища существовали в Украине всегда. Этим главным фактором стало отнюдь не поведение миграционного ведомства, не тотальная бюрократия и не дикая коррупция, не отсутствие судебной системы как таковой и даже не политическая мотивация чиновников при принятии решений по делам российских искателей убежища. Интересным и главным, на мой взгляд, фактором стало настроение украинского общества, а именно ненависть и агрессия, с которой страна встретила десятки людей, которые, как и сама Украина, пострадали от действий российской власти. Поскольку ненависть и агрессия — эмоции и реакции столь же понятные, сколь иррациональные, мне хотелось бы внести свой вклад в изменение этой ситуации и ответить на 10 вопросов, наиболее часто задаваемых гражданами Украины в связи с российской политической эмиграцией.

1. Почему россияне едут просить убежище в Украину, если там так ужасно? Почему россияне не едут сразу в другие страны вместо Украины?

До 1 марта 2015 года почти в 100% случаев, когда россияне ехали просить убежище в Украину, это было связано с отсутствием других возможностей, то есть с отсутствием загранпаспорта и, соответственно, виз в какие-либо другие страны. Как правило, никаких других рациональных причин для такого решения не было; стало быть, Украина не была свободным выбором. После марта 2015 года, когда легальный въезд на территорию Украины стал возможен только по загранпаспорту, шансы большинства россиян, не имеющих загранпаспортов, на спасение от политических преследований в Украине существенно сократились. В то же время возросло количество случаев нелегального пересечения границы.

2. Почему россияне, получив отказ и убедившись, что в Украине все плохо, не уезжают дальше в другие страны?

Получив отказ в статусе беженца и исчерпав все возможности процедуры, включая рассмотрение дела в двух судебных инстанциях, искатели убежища имеют возможность обратиться в украинское отделение УВКБ (Управление Верховного Комиссара по правам Беженцев) с просьбой о переселении в третью безопасную страну (как правило, это США или одна из стран ЕС.) Однако на деле шансов на реальное переселение практически нет. Так, известно всего пять случаев переселения россиян по линии УВКБ ООН за время президентства Виктора Ющенко и четыре случая за время президентства Виктора Януковича. Исходя из простого соотношения примерного числа искателей убежища и точного числа переселенных, можно с уверенностью сказать, что для подавляющего большинства получивших отказ в статусе беженца в Украине, вероятность переселения равна нулю. Никаких других схем для законного выезда из Украины в третьи страны нет, учитывая, что у большинства искателей убежища нет загранпаспортов, а в соответствии с законами Украины, лицо, не являющееся гражданином Украины, находясь на ее территории, не может получить визу третьей страны.

3. Почему Украина что-то должна россиянам?

Украина должна россиянам ровно то же, что и искателям убежища из любой другой страны, потому что, являясь добровольным членом Конвенции от 1951 года, взяла на себя соответствующие международные обязательства.

4. Какие проблемы у российских искателей убежища в Украине?

У российских искателей убежища в Украине очень много проблем, которые в данный момент можно поделить на две части.

Первая группа проблем связана с Миграционной службой Украины, которая не всегда принимает заявления о предоставлении убежища с первого раза, не владеет информацией о России и российских внутриполитических реалиях в объеме, позволяющем обеспечить адекватное рассмотрение дел, в процессе принятия решений руководствуется не положениями Конвенции о беженцах и миграционным законодательством Украины, а мотивами личной неприязни и политической конъюнктуры.

Вторая часть проблем касается того, что миграционное ведомство Украины вместо паспорта РФ, который забирают при вступлении в процедуру, не обеспечивает выдачу искателям убежища адекватного документа, удостоверяющего личность на все время рассмотрения дела до принятия решения. Выдаваемый уже более 13 лет документ «Довiдка» представляет собой сложенный пополам лист формата А4, в котором указаны ФИО заявителя, срок действия документа, печать Миграционной службы и подпись заместителя начальника регионального отделения. «Довiдка» не известна на территории Украины ни одной государственной структуре, кроме МВД и СБУ, не признается документом, удостоверяющим личность ни в отделениях банков, ни в медицинских и образовательных учреждениях, ни при трудоустройстве, ни при заключении договоров об аренде жилья, ни при приобретении билетов и посадке в транспорт дальнего следования. Фактически любой человек, проживающий в Украине в статусе искателя убежища, не может рассчитывать ни на одно право, гарантированное ему законами этой страны и Конвенцией о беженцах от 1951 года. Также важно подчеркнуть, что установленные законом сроки рассмотрения дела, которые не должны превышать 8-10 месяцев, в действительности не соблюдаются никогда, следовательно, все перечисленные неудобства, нередко создающие прямые угрозы жизни и здоровью, заявитель вынужден претерпевать в течении неопределенного времени (от года до двух лет).

5. Почему для россиян должны быть какие-то особые условия при рассмотрении их миграционных дел?

Для россиян не должно быть никаких особых условий при рассмотрении их миграционных дел, кроме гарантированных Конвенцией о беженцах от 1951 года и миграционным законодательством государства Украина.

6. А какого отношения к себе хотят россияне после военной агрессии России по отношению к Украине?

Россияне хотят к себе такого же отношения, как и ко всем остальным беженцам, поскольку политическая нейтральность и объективность рассмотрения миграционного дела любого заявителя предусмотрена Конвенцией о беженцах от 1951 года и миграционным законодательством государства Украина.

7. Какая разница между гражданством и статусом беженца?

Никакой связи между получением гражданства и получением статуса беженца нет. Гражданство и статус беженца — принципиально разные правовые институты, предполагающие разные права и обязанности получателя, разные основания для получения, разные процедуры рассмотрения заявлений и разные механизмы принятия решений. Вне всякого сомнения, 100% россиян, обосновывающих свою эмиграцию мотивами политического преследования, имеют право на вступление в процедуру соискания статуса беженца, имеют право на объективное и всестороннее изучение их миграционных дел и принятие свободного от политической конъюнктуры справедливого решения миграционного ведомства и судов государства Украина.

Для получения гражданства необходимы совсем иные, исчерпывающе описанные в законе о гражданстве основания. Статус беженца предполагает признание принимающей страной политического характера преследования и предоставления заявителю международной защиты и гарантий невыдачи в случае экстрадиционного запроса от страны исхода. Кроме этого, принимающая страна берет на себя обязательства по легализации беженца, выдаче ему документов, гарантирующих его базовые права — на работу, медицинское обслуживание, образование, аренду или приобретение жилья, оформление брака и регистрацию детей.

8. Какая разница между переселенцами из восточных регионов Украины и российскими искателями убежища?

На территории Украины переселенцы из Крыма и Донбасса не являются беженцами, они являются внутренне перемещенными лицами и, будучи гражданами Украины, имеют все права граждан. Беженцами могут называться и быть только граждане другого государства, например, России.

9. Почему Украина должна принимать у себя российских разыскиваемых преступников?

Украина ни в коем случае не должна принимать у себя разыскиваемых преступников. Украинскому обществу и всем компетентным в обсуждаемом вопросе ведомствам следует понимать, что по причине почти полного отсутствия правовой системы в России, выражающемся прежде всего в невозможности отстоять свою невиновность в судебном порядке, 100% уголовных дел, реальных или потенциальных, являются политическими. Кроме того, это утверждение справедливо в том числе потому, что наряду с чисто политическими статьями УК России существует множество других, криминальных статей,часто используемых для преследования оппозиционных активистов, правозащитников, глав правозащитных организаций, сотрудников и владельцев СМИ, арт-деятелей и издателей, врачей и работников науки. Политическими эмигрантами также следует считать и такую категорию, как ЛГБТ, преследуемые в России по причине гомофобии и трансфобии, а также криминализации любых типов негетеросексуальных отношений и идентичностей.

10. Почему говорят, что отказы россиянам в статусе беженцев в Украине — это не вопрос бюрократии, а политика?

Правильнее было бы сказать, что отказы россиянам в статусе беженцев — это в первую очередь вопрос политики, но проблема бюрократии также имеет место. Вопрос предоставления убежища на самом деле в первую очередь политический и только потом правовой, экономический и так далее. В Украине же и предоставление убежища, и отказ в предоставлении оного всегда было вопросом сугубо и подчеркнуто политическим. Украинская власть всегда, за исключением коротких периодов истории, строилась на популизме, и, если популизм Ющенко заключался в том, что «мы поддержим всех, кто против российской власти», то популизм Порошенко заключается в том, что «мы пошлем подальше всех, кто как-то связан с Россией». Сегодня по вполне понятным причинам массовый общественный запрос в Украине именно таков.

Вместо заключения все-таки выскажу несколько соображений более широкого характера, но лишь потому, что на них меня навели все те же проблемы российских политических эмигрантов в Украине. Думаю, что не будет преувеличением назвать все события последних двух лет самым тяжким испытанием в истории Украины в XXI веке. И революционные события 2014 года, и военные действия на востоке, и потеря Крыма нанесли огромный удар по всем без исключения сферам жизни страны и трагически вторглись в повседневность каждого человека.

Однако по истечении этого времени простые наблюдения привели меня к ряду печальных и неожиданных выводов. Например, для меня стала очевидной неоспоримая заслуга действующей российской власти в беспрецедентной консолидации украинского общества. Концепция внешнего врага в лице все той же России значительно укрепила позиции по всем признакам слабой власти, а события вооруженного конфликта на востоке очевидно отодвинули на третий план весь спектр нерешенных проблем внутри страны — новой власти больше не задают вопросов ни о люстрации, ни об альтернативных источниках энергии, ни о многом другом, что еще недавно могло быть актуальной повесткой.

В связи с этим возникает навязчивая мысль о том, что Украине (украинской власти) эта война если и не выгоднее, чем России, то как минимум выгодна в равной степени, поскольку политические дивиденды российской власти в виде краткой победоносной войны, возвращения Крыма в состав и реализации столь популярных в широких народных массах идей имперского величия очевидны.

Чуть сложнее выводы, касающиеся взаимосвязи итогов революционных событий и отношения к российским политэмигрантам. Майдан начинался по классической схеме противостояния одной страшной силы — России, традиционно существующей в сознании большинства населения постсоветских стран как наследница СССР и символ несвободы, — с одной стороны, и тяготения к Евросоюзу как символу свободы и всего хорошего, с другой. Не совсем понятно, где в рамках этой концепции может найтись место собственно идее независимости, являвшейся главным лозунгом, например, «Оранжевой» революции, произошедшей на 10 лет раньше и делавшейся руками скорее либералов, нежели ультраправых, которым идея евроинтеграции как раз чужда.

Так или иначе, физически победу Майдана 2014 обеспечили именно правые, и риторика ненависти по отношению к российским политэмигрантам была бы вполне ясна и даже уместна, если бы ее носители не подкрепляли свое нежелание видеть россиян в своей стране тем, что «Украина це Европа». Вообще, перспективность идеи называться Европой и пользоваться всеми преференциями этой вывески, но поступать противоположно ее фундаментальным принципам заслуживает отдельного внимания. Если иметь в виду, что исторически традиционным и главным мифологическим врагом России являются США, а аналогом такого мифологического врага для Украины, безусловно, является Россия, то это, в числе прочего, во многом объясняет реваншистскую эйфорию, которая сопровождает каждый эпизод нападок на российских беженцев.

Однако главными для меня были и остаются два других обстоятельства, которые, на мой взгляд, кардинально отличают Украину от России, и, к сожалению, не в пользу первой. События Майдана начинались с противодействия и противопоставления общества и власти, недовольства властью, сопровождались требованиями люстрации и глобальных перемен системы государственного управления. Закончилось все полным и безапелляционным слиянием общества и власти, отождествлением себя с государством и всеми его структурами от президента до Миграционной службы, суда, МВД и СБУ — это первое. На это утверждение можно было бы возразить, что такую позицию занимает далеко не все общество и другое мнение по этому вопросу тоже есть. Это правда. Однако, как ни парадоксально, хедлайнером кампании по выдавливанию российских политэмигрантов из Украины, является та самая прогрессивная общественность, усилиями которой и совершилась последняя на данный момент украинская революция. И этот факт является тем вторым, главным обстоятельством, сильно подрывающим имидж и сущность Украины как свободной, независимой и, тем более, европейской страны в единственно возможном смысле этого слова.

Важной составной частью украинской антибеженской риторики является утверждение, что «все русские/россияне одинаковы, все они поддерживают войну и все должны быть изгнаны вон, потому что враги», а также «мы победили и сменили власть, а в России оппозиции вообще нет». Уместно напомнить, что люди, которых на постоянной основе третирует и изгоняет украинская прогрессивная общественность, и есть те единственные, кто в России выступил за революцию и против войны.

Совершенно очевидно, что не может быть никакого сравнения между репрессивной емкостью украинской и российской властей, учитывая, что основные украинские политзаключенные могут быть перечислены на пальцах одной руки и возникли в период правления Виктора Януковича, который сам назвал себя «стратегическим партнером Украины», будучи не более чем назначенным Россией региональным менеджером. В это же самое время в России насчитывается несколько десятков политзаключенных, несколько сотен политических беженцев, сотни потенциальных, а Владимир Путин занимает президентское кресло уже почти 17 лет, и конца этой статистике пока, к сожалению, не видно.

По всем названным причинам, подводя итоги революции, с сожалением вынуждена констатировать, что это вино, даже не став уксусом, сразу превратилось в помои.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив