Это как в детстве: кто-то тебя оставил, сдал на хранение
aron700 — 25.09.2010 Это как в детстве: кто-то тебя оставил, сдал на хранение бабушке, как в спецхран,и ты гадаешь, сколько здесь будет правил и до какого ты ей под стражу сдан.
Вечер - для страха, скажут "спокойной ночи", двери закроют, выключат верхний свет...
Отблески улиц станут на шаг короче, тьма проберется к самой твоей голове.
Хочется плакать, вроде бы - несолидно, жмурить глаза страшнее, чем видеть тьму.
Где-то шуршание, и ничего не видно...
Боже, как страшно
бояться всего
одному.
Так и случится: будешь один бояться необратимо и намертво повзрослеть.
Траты научат тебя никому не клясться. Память научит тебя ни о чем не жалеть.
Тьма перестанет вставать к твоему изголовью, ты с ней подружишься, будешь почти на "ты",
ты перестанешь город свой звать любовью, просто разлюбишь улицы и мосты.
Только проснешься ночью, когда весь город, вымерзший, словно древний и дикий зверь,
будет хрипеть у двери в твоем коридоре.
Тут и захочется взять и захлопнуть дверь.
Где по сюжету обещаны хэппи-энды, там не бывает ни страха, ни темных дней,
и ни в какой не может быть киноленте, чтобы герои были на самом дне,
чтобы умели плакать вообще без грима, чтобы умели вовремя замолчать.
Только твое здесь точно неповторимо.
Все остальное
желательно
выключать.
Если однажды кто-то уйдет, оставит, не объяснившись, выключив весь твой свет,
будет казаться, что небо тебя раздавит - а небо прижмется к глупой твоей голове.
Вздрогнешь и вспомнишь, что все уже это было, были другими все правила и "нельзя".
Просто с тобой уже это происходило:
кто-то уехал тогда
и тебя не взял.
(с)
Бог умеет лелеять, пестовать, но с тобой свирепеет весь: на тебе ведь живого места нет, ну откуда такая спесь? Стисни зубы и будь же паинькой, покивай Ему, подыграй, ты же съедена тьмой и паникой, сдайся, сдайся, и будет рай. Сядь на площади в центре города, что ж ты ходишь-то напролом, ты же выпотрошена, вспорота, только нитки и поролон; ну потешь Его, ну пожалуйста, кверху брюхом к Нему всплыви, все равно не дождешься жалости, облегчения и любви.
Ты же слабая, сводит икры ведь, в сердце острое сверлецо; сколько можно терять, проигрывать и пытаться держать лицо.
Как в тюрьме: отпускают влёгкую, если видят, что ты мертва. Но глаза у тебя с издевкою, и поэтому черта с два. В целом, ты уже точно смертница, с решетом-то таким в груди.
Но внутри еще что-то сердится. Значит, все еще впереди.
(c)