ЭРИТРЕЯ - АФРИКАНСКОЕ ЛУКОМОРЬЕ. Часть 3.

geografia_ru — 22.03.2011
Дорога к “южной границе» Эритреи занимает не так много времени - в общей сложности четыре часа езды из Асмэры по хорошему шоссе. На громадном валуне недалеко от города Декемхаре выбита надпись, подобно тем, которые обычно посвящались фараонам в Египте. Надпись благодарит губернатора Фернандино Мартини и полковника Джанетти за то, что ради развития и процветания Эритреи они построили эту дорогу. Мы тоже их мысленно должны благодарить. В самом городке Декемхаре, который итальянцы хотели превратить в промышленный центр, до сих пор работает макаронная фабрика, построенная итальянцами. Дорога идет немного в гору. Те края, куда мы должны сегодня добраться, находятся на средней высоте 2700 метров, что на 400-500 метров выше Асмэры. Еще дальше темнеет гора Амбасойра - самая высокая в Эритрее (3013 метров). У Сегенейти пейзаж меняется, появляются «россыпи» громадных валунов, которые украшают молочаи и кактусы. Гигантские фикусы-сикоморы - фиговые деревья -раскидывают свои тенистые зонтичные кроны.

В Сенафе мы приезжаем к обеду. Этот городок лежит в 35 километрах от границы в Эфиопией и в ходе последнего конфликта в 1998-2000 годах был сильно разрушен. Кроме нескольких округлых скал только руины города могут представлять интерес для фотографов, особенно, если они специализируются на трэше. Алем привозит нас в маленькую гостиницу, мы ждем обед. Я отправляюсь фотографировать город, но как потом оказывается, сильно рискую при этом. Алем уходит за пермитом, но возвращается ни с чем: чиновник, отвечающий за выдачу пермитов для туристов, уехал в Асмэру. По причине выходного дня 8 марта наш пермит на посещение Метеры не был получен в самой Асмэре и Алем надеялся получить его здесь, в Сенафе. К сожалению, нам это сделать не удается, и Алем возвращается к нам в столовую с плохим известием. Пока его не было, к нам подходили какие-то люди в штатском и в форме и спрашивали, что мы здесь делаем, чего сидим, и где наш пермит. Алем явно встревожен ситуацией; говорит, что нужно срочно уезжать - наш автобус могут в любой момент тормознуть и потребовать злосчастный пермит, фотоаппараты отобрать, и вообще, могут быть более серьезные проблемы, нежели потеря всех снимков не только из Эритреи, но и из Судана. Эритрея - специфическая закрытая страна, и нет никакого основания не доверять этим опасениям.

Итак, посещением Метеры нам пришлось пренебречь. На полпути в Ади-Кейх, город, где у нас запланирован ночлег, Алему позвонили и сказали, что можно возвратиться в Сенафе и получить пермит, и мы уже направили автобус в Сенафе, но вдруг позвонили снова и сказали, чтобы мы убирались восвояси. Жаль. С горы, на которой находится Метера, открываются хорошие виды на Эритрею и более гостеприимную Эфиопию. Там, на вершине - руины аскумитского города, который лежал на полпути между Аксумом и Адулисом, и может быть по значимости даже превосходил Колоэ (Кохайто). По крайней мере самая высокая стела (около трех метров) сохранилась именно в Метере. Правда, кто-то её переставил с места на место, но когда это произошло, точно не установлено. Колонна украшена изображением полумесяца, что типично для лунопоклонников Аксума до принятия Христианства. В Метере сохранились остатки дворца и городских строений, а также могилы, в которых было найдено в 1962 году несколько скелетов. Большинство же могил пусты. Сейчас я описываю то, что нам не удалось увидеть. Но в этот потерянный наполовину день мы увидели другое.

В местечке Каскасе между Сенафе и Ади-Кейхом, прямо посреди возделанного поля, лежит громадная колонна, а рядом с нею - не менее внушительные в обхвате фрагменты других аналогичных колонн. По размерам павшие колонны Каскасе больше тех, что мы видели в Адулисе и увидим завтра в Кохайто. Считается, что здесь был какой-то важный религиозный центр доаксумской эпохи, то есть колонны относятся примерно к середине I тысячелетия до нашей эры, когда южноаравийское культурное влияние превалировало.

В Ади-Кейхе нас поселили в лучшем отеле в городе - «Централ». Действительно, центральнее некуда, да и ресторан там лучший в городке, как оказалось. Правда, некоторые комнаты - без работающих розеток и удобств, но те удобства, что на этаже, блещут чистотой, постельное бельё тоже безупречно, так что жить можно. В любом случае, всех иностранцев селят именно в этом отеле.

На следующее утро мы снова едем сторону Сенафе, н делаем поворот на Кохайто. Кохайто - это громадная археологическая зона пятнадцати километров в длину, исследованная на 20%, но в отличие от Адулиса здесь есть на что посмотреть. В Кохайто остались фрагменты храмов со стоящими колоннами. Колонны невысоки, примерно два с половиной метра в высоту. На некоторых остались надписи на языке геэз (древнеэфиопский язык на основе арабской сабейской письменности). В сечении колонны квадратные, также как и в храме Луны в Йеменском Маребе, который мне посчастливилось посмотреть в 1999 году ( в последние годы Мареб практически постоянно закрыт из-за того, что его окрестности якобы кишат террористами). Два храма в Кохайто могут похвастать четырьмя колоннами, еще у нескольких колонны упали или торчат одиночные обломки. Самым большим храмом Кохайто считается так называемый храм Мариам Уакиро; его рассматривают в качестве одного из первых христианских храмов Аксумского царства. Кохайто при аксумитах назывался Колоэ и был важнейшим пунктом на дороге из Аксума в Адулис.

Местность вокруг Кохайто изумительно живописна. Сам древний город лежит на плоском плато на высоте 2700 метров, но оно резко обрывается вниз глубокими ущельями. Одно из них - Ади Алаути (Разбойничье ущелье). Трудно его правильно описать… Оно какое-то разноцветное, что ли… Мы все как завороженные любовались им, осознавая, что этот день - лучшее из возможных завершений нашего путешествия по Эритрее. Как сказал Давид, лучше никому не рассказывать о том, что мы здесь видели - нужно хоть что-то оставить только для себя… Тропа по краю ущелья спускается к пещере-навесу, которая украшена рисунками древних художников. На её стене - белые и красные зебу, антилопы, жирафы. Можно встретить её описание, где говорится о «верблюдах», но на самом деле это скорее всего зебу, поскольку верблюды появились в Северной Африке только с приходом арабов, а наскальная живопись Ади Алаути относится ко II-I тысячелетию до нашей эры как минимум.

Еще более захватывающий вид открывается на широкий каньон Зула. Уступ скалы уходит вниз практически вертикально, как у скалы Мохер в Ирландии. Глубина - метров триста-четыреста. По этому ущелью и проходил караванный путь к Красному морю, он занимал всего около недели.

Из других достопримечательностей Кохайто мы посмотрели так называемую «Египетскую гробницу» и дамбу Сафиру. Египетская гробница - это небольшое сооружение из каменных блоков с подземным помещением, в котором было найдено несколько мумий, вследствие чего эта гробница и получила столь неподобающее название. Хотя, кто знает - может кто-то из египетских купцов, приехавших торговать с аксумитами, нашел в их стране смерть и их упокоили в соответствии с обычаем их родины? Дамба Сафира - сооружение довольно невзрачное: каменная плотина у мутной заводи. Есть два противоположных мнения на её счет: первое - что она построена при турках, второе - что еще при древних аксаумитах. На самом деле, строительство основательных резервуаров для воды было «специализацией» древний южноаравийцев (вспомнить нужно дамбу в Маребе или резервуар в Адене), так что всё может быть.

На обратном пути в Асмэру, в Сегенейти, мы сворачиваем с главного шоссе и едем по долине Дегера, покрытой валунами и молочаями, к гигантской сикоморе. Это дерево изображено на эритрейской денежной купюре в пять накф. Древние Египтяне считали сикомору (фикус) «Деревом жизни». Если бы древние германцы увидели тот фикус, под могучими ветвями которых мы оказались, они тоже бы решили, что именно он является их Древом жизни, и больше искать его негде и незачем. Если бы вместе с нами здесь, «под небом Африки моей» оказался Александр Сергеевич Пушкин, то он вместо дуба поместил бы у лукоморья фикус, и звучало бы тогда «У лукоморья фиг зеленый, Златая цепь на фиге том…», ну и т.д. А потом бил бы в ладоши и кричал «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!».

Но русские читатели его бы всё равно не поняли, и пришлось бы «фигу» исправлять на «дуб».


НИКОЛАЙ БАЛАНДИНСКИЙ, 2011год

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив