Экспорт 2015г.: низкие цены помогли России стать ещё более энергетическим гигантом

zhu_s — 11.03.2016 Популярная наука сообщает, что, перестав наслаждаться «ресурсным проклятием» и обретя, наконец, дешевый рубль, о необходимости которого всё время говорили большевики носители экономических знаний, Россия должна была бы избавиться и от «голландской болезни», т.е. перемещения деловой активности в не торгуемый сектор из торгуемого, каковой замещается импортом из стран с дешевыми валютой и трудом. Правда, статистика наличие симптомов такового заболевания в РФ не подтверждала и при прежних ценах нефти и курсе рубля. Торгуемый сектор, и в частности, обрабатывающие производства, демонстрировали вполне позитивные цифры расширения и, соответственно, вклада в динамику ВВП вплоть до прошлого года.

Тем не менее, в отношении выпуска это – опережающее сжатие не торгуемого сектора в ответ на девальвацию - так и есть. Из 3.7% сжатия ВВП больше половины (1.9 п.п.) пришлось на торговлю (1.6 п.п.), логистику и иные рыночные услуги, включая финансовые. Ещё 0.5 п.п. добавил (длящийся уже 3 года) спад в строительстве.

Но замещения импорта отечественной продукцией тоже не случилось – обрабатывающие производства добавили к спаду свои 0.7%. Это и понятно. Удорожание импорта сместило потребительский спрос с товаров длительного пользования к еде. Сжатие ВВП и превращение России в страну-изгоя ослабили и до того невысокую тягу к инвестированию сюда. Что соответственно снизило спрос на и так не слишком широкий ассортимент конкурентоспособного отечественного оборудования и транспортных средств.

Но, казалось бы, благотворное влияние девальвации должно сказаться на структуре экспорта, поскольку на нём не должны отразиться перечисленные выше факторы сжатия и изменения структуры внутреннего спроса (продаж). Если смотреть на стоимостную структуру внешнего спроса (экспорта), то может показаться, что это и произошло. Доля не углеводородного экспорта, который по идее должен в основном состоять из продуктов, прошедший какую-никакую промышленную обработку, вкупе с экспортом услуг действительно выросла к концу 2015г. до 52% против примерно 40, характерных для 2010-14г.

Продать по-русски: падение цен - продавцу радость

Если взглянуть даже на стоимостные объемы, то ясно видно, что происходило не замещение углеводородного экспорта не сырьевым (НСЭ), а просто более медленное его сжатие. Всё объяснение, казалось бы, позитивных (во всяком случае с точки зрения МЭР) сдвигов в структуре экспорта – результат падения цен на углеводороды. В итоге к уровню, например, почти 10-летней давности, 2008г., выручка от экспорта углеводородов в «постоянных» долларах (т.е. скорректированная на американскую инфляцию, которая хоть и не велика, но всё же есть – доллар 1913г. равен примерно 24 нынешним; для сравнения – русский рубль за тот же период без учёта деноминаций и денежных реформ обесценился приблизительно в 1 триллион раз) сжалась в среднем вдвое, прочих товаров и услуг - на четверть.

К этому можно добавить и совсем попсовые манипуляции правительства со статистикой. МЭР с подачи ВНИКИ считает не сырьевой экспорт совсем лукаво, включая туда нефтепродукты, электроэнергию, удобрения, металлы, то есть самые что ни на есть первопередельные вещи. Если считать так щадяще, то объем НСЭ в прошлом году превысил объем сырьевого (178 против 165 млрд. долл.). Однако в дорожной карте по поддержке экспорта фигурирует более вменяемый агрегат ППВСО (промышленной продукции высокой степени обработки). Он не превышает 10% товарного экспорта, свежих цифр нет, а по расчетам А.Е. Ивантера в 2013 году было 7%.

В 2015г. доля ППВСО – если судить по публикуемой Росстатом позиции «экспорт машин, оборудования и транспортных средств» - снижалась даже в текущих долларах (см. графики в конце), во всяком случае до середины года. То же можно сказать и о наиболее однозначно воспринимаемых статьях в данной товарной группе – экспорте легковых и грузовых автомобилей, отчет о котором публикуется и в (более объективных) штуках. Первый снижался весь прошлый год, сжавшись к концу года примерно до половины от максимумов 2008г. - 7 тыс. штук в мес. Второй - вроде бы стал расти со второй половины прошлого года, но дорос лишь до уровня трети от максимальных цифр 2008г.

Экспорт машин падал до середины года, и потом не очень восстановился, видимо, также из-за сжатия торговли с Украиной, и вероятно, сжатия спроса потребительского и инвестиционного, в других странах СНГ. Так, наверное, в Казахстане импорт, в т.ч. из РФ сжался из-за девальвации тенге. Ввоз из РФ в среднеазиатские республики также сжался - из-за упавших в 3-4 раза заработках в РФ. В прошлом году чистые переводы заработков из РФ составили, по оценке ЦБ, 4.4 млрд. долл. (сжавшись до 800 млн. в последнем квартале), против 13.1 в «довоенном» и «сытом» 2013г.

В то же время падение цен на нефть привело к настоящему экспортному буму в отношении вывоза сырой нефти, добыча которой в прошлом году обновила рекорд предыдущего года ок. 534 млн. т (10.65 м.б.д.). Как обычно в кризисных ситуациях, РФ вносила наиболее ощутимый вклад в обрушение нефтяных цен, уповая на подвиги самоотвержения от ОПЕК. При этом вывоз продуктов нефтепереработки впервые в 1998г. снижался, что, видимо, стало результатом каких-то сбоев в регулировании вывозных пошлин.

Экспорт газа в натуре также восстановился (после снижения во второй половине 2014г. более чем на треть в годовом сопоставлении) в связи с относительной нормализацией отношений с Украиной (но тоже по вдвое сниженным ценам). Добыча природного газа также выросла (+1.6%), как «национальное достояние» прошлом году установило рекорд падения, «уронив» добычу на 13.6% против советских еще объёмов 1990г., когда ни о каких «потоках» - голубых, северных, южных и (смешно сказать) недавно еще модном турецком, и слыхом не слыхивали. Динамичный рост сохранил также и вывоз каменного угля (в Китай и его окрестности).

Вперед, в 90-е. Или в 1913-ый?

На протяжении 2015г. также рос вывоз цветных металлов – алюминия и никеля необработанных, меди рафинированной, а также полуфабрикаты из железа и нелегированной стали, и в меньшей мере – проката плоского из железа и нелегированной стали. В целом девальвация запустила структурные сдвиги в промышленном экспорте примерно по типу начала 90-х, когда упавший рубль стимулировал вывоз любого сырья. Даже металлические советские деньги собирали и везли на переплавку.

Правда, какой-то общей тенденции для вывоза полусырьевых-полуобработанных продуктов, пожалуй, не наблюдалось. Так, вывоз продуктов химии – минеральных удобрений и каучука, обновивший максимумы к началу 2015г., затем в течение года снижался; вывоз лесоматериалов необработанных после снижения после полуторагодового тренда снижения с середины года стал расти; продажи электроэнергии снижались, также вероятно, из-за спада в экономике соседей по СНГ и т.п.

Но в одном отношении экспорт явно прогрессировал – это касается вывоза пшеницы (выросшего до 2 млн. т /мес.), мяса и птицы. Можно сказать, что Россия, наконец, реализовала свою вековую мечту и вернулась по уровню развития сельского хозяйства в 1913г., когда она тоже была ведущим экспортером сырья в северном полушарии, чему в немалой степени способствовал «сырьевой суперцикл» того времени – взлёт цен на зерно в связи с ростом численности городского населения и еще не пришедшие массово на село трактор и химия. Правда, в эти промежуточные «100 лет одиночества» и советским властям доводилось кое-что вывозить из еды. Но это часто достигалось сокращением числа внутренних едоков.

Экономика или население? Нужны ли дополнительные стимулы экспорту, или девальвация уже всё сделала

Переход к плавающему рублю в ноябре 2014г. означал радикально иную реакцию монетарных властей на ухудшение условий торговли, чем это было в 2008-09гг., когда это ухудшение было в значительной степени компенсировано тратой более 200 млрд. долл. международных резервов. Скорее эта реакция напоминала 1998г. Правда, тогда выход из режима поддержки рубля произошёл стихийно, из-за исчерпания резервов, на сей раз – почти планово и сознательно.

К слову, при нынешней макроэкономической политике, обращение какого-либо внимания на «нефтяной (резервный) фонд», резервы из которого, хоть и считаются в валюте, но не тратятся на валютном рынке для компенсации колебаний нефтяных цен, является бухгалтерским абсурдом. Самое правильное для Минфина было бы упразднить его сегодня же и не морочить головы себе и людям. А «экономисты», употребляющие такие слова, должны быть с позором изгоняемы из комнат для дискуссий, подобно носителям такой обсценной лексики, как «длинные деньги» или «монетарный курс рубля».

Правда, ЦБ пытался прошлом летом пойти на попятную, начав покупки валюты при укреплении рубля до 50/долл. (и возможно, вернется к ним в обозримом будущем), дополнительно увеличивая разрыв между сбережениями и инвестициями (СТО платежного баланса, который и так чрезмерен из-за закрытых для нашего правительства кредитных внешних рынков) и вызвав таким своим пониманием «модифицированной политики таргетирования инфляции» здоровый смех министра экономики А.В. Улюкаева.

Посмотрим, к каким различием в макроэкономических параметрах, существенных для соотношения, не торгуемого и торгуемого секторов (в частности – экспорта) привёл отказ от поддержки рубля. Ухудшение условий торговли (ToT), примерно такое же, как в 2008-09гг. сопровождалось не только значительно большим снижением курса, что очевидно, но и иным соотношением экспортных и импортных цен, из соотношения которых образуется показатель ToT.

Если в прошлый раз эти условия ухудшились примерно равномерно для экспортных цен (т.е. для производителей), и для импортных (т.е. для потребителей и инвесторов в зарубежное оборудование). В итоге если считать в рублях, то экспортеры в целом не почувствовали снижения долларовых цен (возможно, нефтеэкспортёры даже ощутили облегчение из-за снижения налогового бремени), а всю тяжесть ухудшения условий торговли приняло на себя население.

Можно сказать, что реакция на ухудшениеe ToT поддержкой обменного курса является выбором в пользу населения, а отпускание курса в вольное плавание – выбором в пользу производства и экспорта. Параллельно с падением реального обменного курса падает и доля трудовых издержек в ВВП, которая обобщенно характеризует движение «удельной цены труда» (ULC), приставляющую собой характеристику международной ценовой конкурентоспособности страны. (За объяснением причин такого совпадения движения обменного курса и доли зарплаты в добавленной стоимости можно обратиться сюда, если у кого возникнут вопросы и хватит терпения.)

Процитирую ещё немного ту давнюю заметку. В целом, что довольно банально, если не вдумываться, падение цен нефти должно сделать торгуемый сектор российской экономике более конкурентоспособным. Точнее – помочь развить его на современном уровне. Но в каком смысле? Речь, прежде всего, не идет о ценовой конкурентоспособности, которую может дать более низкая зарплата, а об увеличении прибыли, которая может быть инвестирована. Повышение прибыли в расчете на единицу трудовых издержек, или как выражался К. Маркс, «нормы капиталистической эксплуатации», особенно важно для роста нормы накопления в условиях слаборазвитых стран, со слабыми или пока не сформировавшимися инвестиционными институтами и финансовыми рынками. Конечно, обидно, что открывающиеся возможности в очередной раз упускаются из-за международной изоляции России, отпугивающей инвесторов.


Приложение. Экспорт в натуре

Топливо

Металлы

Химия, лес

Машины, э/энергия

Зерно, мясо

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив