Экклезиологические последствия одобрения Критским псевдособором Торонтской декларации (часть 1)

allexell — 13.06.2017

После Критского собора защитники «православного исповедания», которое данное собрание якобы сделало всему миру, пытались продемонстрировать, что нет никаких оснований для того, чтобы можно было считать собор еретическим, что там были приняты некоторые спорные решения, однако не столь серьезные, чтобы их нельзя было исправить на другом соборе такого же порядка, что и Колимбарский. Проведена была даже аналогия со II Вселенским Собором с игнорированием того факта, что он не исправлял серьезных ошибок, которые совершил бы Первый Собор, а лишь развил правильные учения, разработанные Первым Собором, которые и утвердил своим первым правилом.

Более всего аргументов было сформулировано вокруг формулировки 6-й статьи соборного документа Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром: «признаёт историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий»¹, которую бурно критиковали выступающие против Критского собора.

Некоторые аргументы, выдвинутые в пользу собора, старались внушить идею о том, что и другие официальные документы Церкви (документы Константинопольского собора 1484 года, патриаршее окружное послание 1848 года) тоже содержат, мол, отсылки на некую церковность, приписываемую римо-католикам, или о том, что очень многие современные богословы используют эту формулировку. Данная аргументация игнорирует несколько аспектов:

1. Документ собора, состоявшегося в XV веке, является тем, посредством чего Православная Церковь прерывает искусственную связь, созданную между нею и Римом неканоничным Ферраро-Флорентийским собором. Будучи проведен в контексте, отмеченном турецким владычеством над православным пространством и нестабильностью патриархов на престоле Константинопольской Великой Церкви, наречение и отстранение которых зависело от игр, происходивших в турецком дворе, собор 1484 года среди прочего обсудил способ принятия вновь в Православие тех, кто проживал на территориях с преобладанием латинян и принял латинское превосходство, проповедуемое Феррарским собором. По сообщениям сохранившихся документов и историков, собор [1484 года] апеллировал в первую очередь к грекам, принявшим католическое превосходство на территориях, управляемых латинянами, и решение о принятии их вновь только через миропомазание не означало принятия католического крещения или признания папистской церковности, а принято оно было после богословского спора, на котором было представлено и мнение, противоположное данному². В решении, принятом в 1484 году, надо принимать во внимание все аспекты: латинское влияние, влияние оттоманского владычества, политические игры, личные богословские мнения тех, кто был вовлечен в данный процесс, качества обращаемых, к которым применялось миропомазание (в большинстве своем греков, желающих возвратиться в матерь-Церковь заодно с выходом из-под латинского политического господства).

Данный богословский спор, связанный с крещением обращаемых еретиков, был разрешен Оросом 1755 года, в котором было решено, что всех приходящих из еретиков в Православие нужно крещать заново³. Орос был резко оспорен папскими посланниками и некоторыми митрополитами-просветителями и способствовал отстранению патриарха, промульгировавшего его, что говорит о политической атмосфере, в которой принимались данные решения.

2. Патриарший документ XIX века описывает папизм по аналогии с древним арианством, предвещая ему, что он не превозможет до конца⁴. Он считает филиокве и прочие папистские нововведения ересью, папистских миссионеров называет «продавцами душ». В тексте ссылка на «Кафолическую Церковь» имеет в виду Соборную Церковь, а не папистскую ересь, а положение о вхождении нововведений в «Церковь Запада» относится к Западной Церкви до раскола 1054 года, когда Запад находился в общении с Церковью Христовой.

О каноническом превосходстве Рима окружное послание говорит, что оно имело место до тех пор, пока престол Рима «руководствовался чисто догматами Святых Отцов, придерживаясь безошибочного правила Священного Писания и Святых Соборов», однако после его соскальзывания в ересь «данный примат отпал от братского и иерархически привилегированного престола к превосходству»⁵,

3. Даже если бы было верно, что данные документы ссылались на папизм, употребляя термин «Церковь», даже если бы было верно, будто в соответствующий момент папизм обладал некоторыми церковными чертами, то его колоссальные падения после середины XIX века, когда I и II Ватиканские соборы провозгласили превосходство и квази-божественный статус папы и прочие еретические доктрины, сделали всякую отсылку на ситуацию, имевшую место в прошлом, лишенной всякой ценности в настоящее время, поскольку в природе ереси отходить, с течением времени, как можно дальше от истины православной веры.

Рассматривая данный аспект, защитники Критского собора столкнулись и со следующей парадоксальной ситуацией: с одной стороны, они пытаются продемонстрировать, что на Крите следовали более древней православной линии, которая каким-то образом признает некий вид церковности за папизмом и даже протестантизмом, а с другой стороны, четко утверждается, что собор никоим образом не признавал того, что данные общности являются «церквами», но лишь совершил «жест вежливости», принимая ту реальность, что они сами себя так называют.

Была выстроена даже аргументация, согласно которой тот простой факт, что было признано их наименование, не значит ничего, потому что это не значит, что было подтверждено, будто они являются «церквами», как если бы можно было признать наименование чего-либо, отрицая, однако, причины, по которым данное нечто имеет соответствующее наименование.

Единственным камнем преткновения для всех позиционировавших себя как сторонники Критского собора была та реальность, что в статье 19 документа об отношениях с остальным христианским миром была принята Торонтская декларация, чьи экклезиологические положения были сочтены имеющими решающее значение для участия Православных Церквей во Всемирном Совете Церквей. Наибольшая часть мнений апологетов собора совпадает в идее о том, что в данном случае были приняты лишь экклезиологические положения Декларации, процитированные в соборном тексте, что, однако, не позволяет объяснить:

1. почему формулировка в тексте использует незаконченное множественное число, которое позволяет понять это так, что все экклезиологические положения данного документа приемлемы и жизненны?

2. почему были выбраны четыре удобоприятных мнения из текста, в совокупности являющегося совершенно еретическим?

3. почему не было сделано уточнения, что Православные Церкви считают остальные положения Декларации еретическими и осуждают их?

В данном исследовании мы предполагаем продемонстрировать, что ключом к пониманию еретического характера Критского собора является принятие им Торонтской декларации. Все решения, которые собор включил в документ Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром, написаны в духе данной еретической экуменической декларации, и их следует понимать через ее призму.

Что такое Торонтская декларация?

Торонтская декларация была разработана секретарем ВСЦ Виллемом Виссертом Хуфтом (Willem Visser’t Hooft) вместе с его коллегой Оливером Томкинсом (Oliver Tomkins)⁷ и является плодом предварительных консультаций не с православными богословами, а с римо-католическими теологами⁸, среди которых внес свой вклад протопресвитер Георгий Флоровский. Целью данной декларации была разработка концепции о том, что собой представляет и чем не является Всемирный Совет Церквей. Идеей, из которой исходила данная декларация, было создание пространства, которое учитывало бы существующее разнообразие в христианстве, в том числе экклезиологическое и догматическое. Как утверждает экуменист Виталий Боровой, Декларация является тем, что создало пространство экклезиологического разнообразия⁹.

В том виде, в каком она была одобрена, Торонтская декларация старается наметить некие общие принципы того, как должен функционировать ВСЦ и как он должен относиться к «церквам»-членам, однако она содержит и несколько фундаментальных принципов, касающихся того, что такое Церковь с экуменической точки зрения. В данном документе внимание привлекает амбивалентный язык, несколько шизофренический, сопровождающий, вообще-то, любой экуменический документ.

Торонтская декларация состоит из четырех частей: введение, связывающее ее с резолюцией, касающейся «авторитета Церкви» и принятой на амстердамской Ассамблее; аргумент в пользу необходимости прояснения статуса ВСЦ; часть, в которой дается определение того, чем не является ВСЦ, и заключительная часть, в которой определяется, чем именно является ВСЦ и, в частности, чем именно является Церковь в перспективе ВСЦ.

Что важно для цели нашего исследования — так это то, что экуменисты сочли, от имени Православной Церкви, и считают и в наши дни, при посредстве решений Критского собора, Торонтскую декларацию существенно важной для православного участия в ВСЦ.

Причиной подобной позиции является то, что в том, что теологи называют «негативным языком» документа, то есть в разделе, постулирующем, чем не является ВСЦ, содержатся некоторые принципы, которые православные участники экуменического диалога считают достаточными для того, чтобы гарантировать им участие Православной Церкви в данном диалоге без того, чтобы она была обязана делать уступки в сфере православной экклезиологии. Некоторые протестантские теологи — участники экуменического диалога даже обвинили Декларацию в том, что постулированием данной нейтральности ВСЦ делается слишком большая уступка православным, что ВСЦ отводится роль простого форума для дискуссий¹⁰, но на практике экклезиологическая нейтральность никогда не соблюдалась.

«Негативный язык»

Главными положениями Декларации¹¹, касающимися того, чем не является ВСЦ, и цитируемыми в общем также и в ст. 19 соборного Критского документа Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром, являются следующие:

1. Всемирный Совет Церквей не является и не должен когда-либо становиться сверхцерковью (положение III.1),

2. Цель Всемирного Совета Церквей — не договариваться о союзах между церквами, которые могут заключаться только самими церквами по их собственной инициативе, а ставить церкви в живой контакт друг с другом и проталкивать изучение и обсуждение вопросов, касающихся единства Церкви (положение III.2),

3. Всемирный Совет Церквей не может и не должен основываться на какой-либо одной определенной концепции Церкви (положение III.3),

4. Принадлежность ко Всемирному Совету Церквей не влечет за собой того факта, что церковь релятивизирует собственную концепцию Церкви (положение III.4),

5. Принадлежность ко Всемирному Совету не означает принятия какой-либо определенной доктрины, касающейся природы Церкви (положение III.5),

6. Церкви — члены Всемирного Совета считают отношения других церквей со Святой Кафолической Церковью, которую исповедуют Символы веры, делом взаимного уважения. Тем не менее членство [в ВСЦ] не означает, что каждая церковь должна считать остальные церкви церквами в истинном и полном смысле слова (положение IV.4).

Все эти принципы, изложенные Декларацией, показались православным богословам — участникам экуменического диалога надежной гарантией для того, чтобы стать членами Всемирного Совета Церквей, или для того, чтобы оставаться вовлеченными в данный процесс невзирая на то, что остальные ее документы содержат экклезиологические взгляды, противоположные православной экклезиологии, и тем самым опровергаются претензии ВСЦ на нейтральность с экклезиологической точки зрения.

Проанализируем далее данные экклезиологические принципы, на которые ссылаются на Крите, и продемонстрируем, что, даже если абстрагироваться от остальной части еретического Торонтского документа, они имеют еретическое содержание и, в силу противоречия в терминах, которое было заложено при их формулировании, представляют собой химеру, а никак не твердую гарантию определенного образа действий в рамках ВСЦ.

«ВСЦ не является и не будет сверцерковью» (положение III.1)

Самым привлекательным обещанием для православных богословов явилось положение о том, что ВСЦ никогда не станет «сверхцерковью» и в принципе никогда не обретет церковных характеристик. Не позднее 1961 года, по случаю одобрения Торонтской декларации Генеральной Ассамблеей ВСЦ в Нью-Дели, в документе, озаглавленном Отчет о единстве, в статье 49 говорится, что «мы в состоянии по меньшей мере сказать, что Всемирный Совет не является чем-то совершенно отличным от церквей-членов. Он представляет собой церкви, пребывающие в непрерывном соборе»¹² (выделено нами. — Авт.). Иными словами, ВСЦ не является «сверхцерковью», а высшим совещательным органом «церкви» экуменического типа, ее постоянно действующим собором. Идея эта подкрепляется хулой в конце приведенного абзаца, где говорится: «Многим христианам в настоящее время известно, что Совет является, в новой и беспрецедентной форме, инструментом Духа Святого, которым осуществляется на практике воля Божия обо всей Церкви и, через Церковь, обо всем мире».

Поскольку, с православной точки зрения, соборное руководство Церкви является тем, что придает меру ее кафоличности (соборности), то заодно с принятием данной точки зрения как обещания того, что ВСЦ не станет сверхцерковью, была принята идея «соборности» ВСЦ как ведущего органа «Церкви Христовой», как формулирует эту идею Нью-Делийская декларация. Если провести аналогию с соборным способом руководства универсальной Православной Церковью, в которой каждая Поместная Церковь является членом, обладающим полным правами, проистекающими из полноты благодати и ортодоксальности веры, то можно сказать, что ВСЦ смотрит на всех членов, участвующих в данном «постоянном соборе», как на «полные церкви», пребывающие в полном благодатном состоянии. В противном случае как могли бы они вместе участвовать в этом «соборе, через который говорит Дух Святой»? Практическое применение теории ветвей.

Теория «утраченного единства Церкви» (положение III.2)

Второе положение формулирует цель, которой задается ВСЦ, — поставить «церкви» в живой контакт и проталкивать изучение и обсуждение проблем, касающихся единства Церкви. Очевидно, что «Церковью», о которой говорит положение ВСЦ, является не Православная Церковь, а та, которую документ именует «истинной Церковью Христовой», «Святой Кафолической Церковью, которую исповедуют Символы веры». Отсюда следует, что Православная Церковь взялась, в силу еретического решения одного всеправославного собора, участвовать в реализации единства иной «Церкви», нежели Православная, что противоречит цели и миссии нашей Церкви.

Когда православных экуменистов спрашивают, они лакунарно¹³ отвечают, что цель присутствия нашей Церкви на данной еретической платформе религиозного диалога — «свидетельствовать». Решение Священного Синода Румынской Православной Церкви от 26 октября 2016 года гласит, что «святой и великий собор свидетельствовал, что Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью». Однако положение III.2 Декларации оговаривает, что «цель ВСЦ… поставить церкви в живой контакт друг с другом и проталкивать изучение и обсуждение вопросов, касающихся единства Церкви». Речь идет о живом контакте между «церквами», то есть о как можно более реальных церковных отношениях между православными и еретиками с целью осуществления единства Церкви.

Нигде в истории Православной Церкви не говорится об осуществлении живого контакта между Церковью Христовой и ересями. Живой контакт предполагает две живые сущности, что, в свою очередь, предполагает признание Православной Церковью определенной церковности за партнерами по диалогу.

Мы не сможем понять экуменического концепта «изучения и обсуждения вопросов, касающихся единства Церкви», если не свяжем его с другими положениями Декларации, указывающими на идею ВСЦ о «Церкви Христовой», с одной стороны, и «церквах-членах» — с другой.

Таким образом, подписавшись под целью ВСЦ «изучать и обсуждать вопросы, касающиеся единства Церкви», Критский собор имплицитно принимает, что «церкви — члены Совета считают, что беседы, кооперация и общее свидетельство церквей должны базироваться на общем признании того, что Христос является Божественным Главой Тела» (положение IV.1). Данное положение постулирует, что Христос является Главой всех деноминаций, мнящих себя христианскими, которые, в свою очередь, якобы являются частями Тела, Глава Которого — Христос.

Декларация поддерживает данную еретическую идею в формулировке одной православной делегации, присутствовавшей на экуменической встрече в Эдинбурге в 1937 году, где было сказано: «Вопреки всем различиям, существующим между нами, наш Господь и Владыка Един — Иисус Христос, Который будет вести нас ко всё более тесному сотрудничеству для созидания Тела Христова»¹⁴. Идея о том, что Христос является Главой всех ересей, является хулой, которую православные участники экуменического диалога обходят вниманием, или, что еще хуже, некоторые из них даже верят в это.

Из данной еретической идеи могут взять начало все прочие экуменические концепции о природе Церкви, поскольку, если мы признаём, что Христос является главой всех христианских общностей, тогда все они являются рассеянными частями одного и того же Тела. Между тем, в действительности Христос является только Главой Православной Церкви, а все прочие ереси отсечены от Тела Церкви, Главой которой является Христос. Положение IV.1 гласит в своем разъяснении, что «никакие отношения между церквами-членами не могут иметь значения или что-нибудь обещать, если они не исходят из общего подчинения церквей Главе, Которая есть Христос в Церкви». Идея о том, что Христос является Главой всех «церквей», заставляла бы их «вступать в реальные и тесные связи друг с другом»¹⁵.

Хотя и дается понять, что участие в экуменических диалогах является вопросом только свидетельствования, православные экуменисты соглашаются участвовать в «реальных и тесных связях» с ересями, которые считают частью Церкви Христовой. Целью ВСЦ остается осуществление видимого единства Церкви путем гармонизации существующих «различий» между теми, кто «подчиняется Главе Христу».

Другим положением, по видимости правильным, является следующее: «Церкви — члены Всемирного Совета считают, на основании Нового Завета, что Церковь Христова одна» (положение IV.2). Положение по видимости верно, поскольку само по себе истинно: Церковь Христова действительно одна. Свидетельство Нового Завета подкрепляется, однако, также Священным Преданием Церкви, особенно апологетическими и каноническими писаниями, которые очень четко проводят границу между Церковью и ересью. Но о Священном Предании в стиле, напоминающем sola Scriptura, положение не говорит ничего. Разъяснение данного положения говорит о несоответствии между новозаветным утверждением о том, что Церковь Едина, и той реальностью, что «существует так много церквей, претендующих на то, что они являются церквами Христовыми, но не живущими в единстве друг с другом».

В действительности, однако, Церковь одна [Едина], как описывает ее Новый Завет и исповедует Никео-Цареградский Символ веры, и это только Церковь Православная, а вне ее существуют только ереси и расколы. Нельзя говорить ни о том, будто существует несколько «церквей», претендующих на то, что они являются «церквами Христовыми», ни о «простом христианском долге делать всё для проявления Церкви в ее единственности», о котором говорит разъяснение положения, в том смысле, чтобы Церковь Христова охватывала и ереси и расколы, находящиеся вне ее.

Не в последнюю очередь, для того чтобы понять, как желает ВСЦ осуществить свою цель изучения и обсуждения вопросов, касающихся единства Церкви, следует обратить внимание на крайне спорное положение: «Церкви — члены Всемирного Совета признают в других церквах элементы истинной Церкви. Они считают, что данное взаимное признание обязывает их вступить в очень серьезный разговор в надежде, что данные элементы истины будут вести их к признанию полной истины и к единству, базирующемуся на полной истине» (положение IV.5).

Данное положение, вдохновленное протестантской теологией «признаков, указывающих на единство Церкви», считает, что этими элементами являются: проповедание Слова, учение Священных Писаний и преподание Таинств. С точки зрения православного вероучения, вне Церкви не может существовать проповедания Слова, поскольку ереси возникли в истории именно вследствие проповедания иных учений, нежели живодательного Слова. Учение Священных Писаний, в Церкви Православной, совершается в свете Священного Предания, то есть святоотеческой мысли, а не на основании неких личных «откровений», как это случается в протестантском мире, к примеру.

45-е и 46-е Апостольские правила, да и многие другие тоже, дают нам понять, что вне Православной Церкви нельзя говорить ни о каком преподании Таинств, поскольку Таинства передают Божественную благодать, необходимую для спасения, а ереси и расколы оторваны от Божественной благодати. Кроме того, католическая или протестантская концепция тварной природы благодати приводит к тому, что «сакраменты», которые они практикуют, передают нечто иное, нежели Божественную благодать.

Идея о том, будто богооткровенная истина рассеяна в различных самонареченных конфессиях, чужда Православной Церкви, являющейся хранительницей всей богооткровенной истины, какой оставил ее нам Спаситель, проповедали апостолы и после них, вплоть до наших дней, — Церковь. «Полную истину» нельзя признать сложением воедино «конфессиональных истин», но элиминированием из Божественного Откровения всех человеческих измышлений, которые ввели ересь и раскол в жизнь тех, кто отделился от Православия.

Положение IV.6 — «Церкви — члены Совета готовы консультироваться друг с другом, чтобы попытаться узнать у Господа Иисуса Христа, какое свидетельство Он желает, чтобы они несли миру во имя Его» — постулирует не больше, не меньше, как совместное, Православной Церкви и ересей и расколов, свидетельствование миру о Христе. Разъяснение положения снова говорит об «общем Господе», но и об «общем свидетельствовании» пред миром тоже. Хотя не всегда возможно, чтобы «церкви» приносили общее свидетельство, говорит нам Декларация, но, когда они встречаются, «церкви могут с благодарностью согласиться [принести общее свидетельство], как благожелательный дар Божий, что, несмотря на разделение между ними, Он удостоил их дать одно и то же свидетельство».

Другим положением, прямо связанным с предыдущими, является положение IV.8: «Церкви-члены вступают в духовные связи, чем стараются учиться друг у друга и оказывать друг другу взаимную помощь, чтобы Тело Христово созидалось и церковная жизнь была обновлена». Положение содержит ряд идей, опасных для православной экклезиологии: снова утверждается, что Православие вступает в духовную связь с ересями; утверждается, что в рамках данных «духовных связей» Православная Церковь учится у ересей; утверждается хула о том, будто Тело Христово строится в рамках связи между Православием и ересями; проповедуется идея об аджорнаменто церковной жизни.

Об этом говорится и в предыдущем положении. Оба они содержат идею кооперации в определенных аспектах церковной жизни, подлежащих эволюции и изменению, в частности в практических вопросах, по таким проблемам, с которыми сталкиваются все христианские общности. Опасность данного положения заключается в постулировании практической кооперации между православными и еретиками с катастрофическими последствиями для православного догматического сознания.

У Всемирного Совета Церквей имеются две ветви [комиссии]: одна «богословская», именуемая Вера и церковное устройство, которую восхваляет Критский собор, и другая «диаконическая», Жизнь и деятельность. Богословская комиссия уполномочена разрабатывать богословские экуменические документы, предназначенные «созидать Тело Христово» с богословской точки зрения, тогда как Жизнь и деятельность занята притуплением вероисповедной совести путем кооптирования православных и еретиков в общие проекты, как постулируют это и документы Критского собора, посвященные социальным, экономическим, экологическим темам. Практической части ВСЦ удалось до сих пор намного больше, чем богословской части, и создалось, по меньшей мере на уровне православного менталитета, такое впечатление, что сотрудничество с еретиками не представляет никакой проблемы канонического порядка и что различия догматического порядка являются простыми богословскими спекуляциями, несущественными для доброго сотрудничества с еретиками и для осуществления многожеланного «единства Церкви».

ВСЦ создан по образцу Европейского Союза теми же стратегами, что создали и союз. Денационализация европейских народов была осуществлена с помощью некоторых крупных философий и общих идеалов, с помощью открытия границ богатых стран для стран бедных и посредством создания иллюзии «лучшей жизни» для нуждающихся. Тот же образец применяется и ВСЦ на религиозном уровне. ...

Оставить комментарий

Популярные посты:

thurinus

Drip Casino - оазис азартных развлечений с богатым выбором игр, турнирами и бонусами

jjnatt

Почти экскурсия

pro100_mica

Листая дневники и письма

valery_brest_by

Вечерний Брест

mu-pankratov

Балаково старообрядческое.

elmaspb

Треска жареная и спинки трески в кокосовом молоке с карри

zavodfoto

Оренбургская область - это про нефть и газ, а также про тех, кто им помогает

inna1903gr

Просыпается Питер

akim-trefilov

Без названия

• Архив