ДИФИДИ И НАШИ

топ 100 блогов natabelu18.05.2012 ДИФИДИ И НАШИ
Три фрагмента из книги Дитриха Фишера-Дискау, сегодня умершего. Через десять дней ему исполнилось бы 87 лет.
***
...Почитаемый всеми зал, в  котором дирижировали Чайковский, Дворжак и Тосканини, стоял на грани разрушения, его должны были продать и срыть с лица земли. Если бы не... И вот тогдашний президент, скрипач Исаак Стерн, и его ближайший помощник, господин Блум, письменно спросили меня, не согласился бы я без вознаграждения вместе с другими знаменитыми музыкантами принять участие в концерте в пользу Карнеги-холл, причём цены на билеты будут назначены максимально высокие. "Аккомпанировать" мне должен был Владимир Горовиц.
Точно в указанное время мы с Юлией появились в квартире Горовица в восточном районе Нью-Йорка, несколько мрачноватой "пещере", каковой она мне показалась, - в ней преобладали фиолетовый и чёрный цвета. В течение целого часа с нами болтала Ванда, урождённая Тосканини, - до тех пор, пока её муж, набравшись сил в послеобеденном сне, одетый в халат, с кричащим платком в нагрудном кармане, сияя, не вошёл в комнату. После короткого разговора, во время которого Горовиц - словно с большим трудом - всё вспоминал фамилию: "Как его... Вильгельм К... Вильгельм К... Вильгельм Кемпф...", мы прошли "Любовь поэта" без повторов и детальных разборов.
- Я играл эту вещицу сорок лет назад с одной певицей, - прокомментировал Горовиц наш "урок".
На следующий день последовала генеральная репетиция в зале, которая одновременно служила репетицией и для фирмы грамзаписи CBS, готовившейся записывать сам концерт. Мне доставляло немыслимое удовольствие сопровождать Великого; если бы плёнка была записана в тот день, сегодня в наших руках был бы исторический документ. Однако, увы, как всегда бывает в таких случаях, ни одного техника в пределах видимости не наблюдалось. В пустом зале сидел Ленни (Леонард Бернстайн - прим. моё), и по всему было видно, как взволновало его наше исполнение. Следующим вечером зал был заполнен знаменитостями музыкального мира - от Рудольфа Бинга до Юджина Орманди, от Паваротти  до Мэрилин Хорн. Незадолго до начала концерта господин Блум ознакомил меня с новой последовательностью номеров в программе, согласно которой я должен был выйти на подмостки лишь после полуночи, предпоследним. Кто бы мог тогда себе представить, что мне придётся несколько часов просидеть в тамошней артистической со стенками из папье-маше, а тут же, в непосредственной близости, всё это время будут упражняться музыканты - справа Горовиц, слева Ростропович, сзади Менухин, чуть дальше Исаак Стерн. Вся моя "Любовь поэта", всё моё настроение улетучивались с течением этих долгих часов. Когда дело дошло до нас, в моём распоряжении оставался лишь весьма жиденький голосочек, но я взял Горовица по его просьбе под локоток и, умирая от почтения перед знаменитостью, препроводил его к роялю. Почтеннный  господин потратил слишком много сил на трёхчасовую "разминку", и рука его, вложенная в мою, дрожала. Он то и дело говорил мне:
- I am always with you, I am always with you!
Увы, это его пророчество сбылось не полностью, что вполне отчётливо слышно на пластинке, которую записали как раз в тот вечер. И всё равно, как заклинание, Горовиц повторил и после концерта:
- I was always with you.
Едва мы дошли до бокового выхода со сцены, как к нам подбежали служители зала и вручили ноты для полностью импровизированного заключительного номера с хором и оркестром - "Аллилуи" из "Мессии" Генделя... Несколько измученные солисты стояли у самой рампы; я оказался между Иегуди Менухиным и Мстиславом Ростроповичем. Все пели что есть мочи, включая Ленни и Исаака Стерна, - я никогда в жизни не слышал такого количества фальшивых нот рядом с собой, как в тот раз. В полном изнеможении возвращаясь домой, я встретил Бернстайна: он шёл наверх, а я спускался вниз. Он слегка ухмыльнулся и криком предвосхитил моё замечание:
- I know, I know!
***
Игоря Стравинского, этого великого старца, апологета сокрушительного модерна, я увидел впервые на представлении бузониевского "Доктора Фауста". Предстояло впервые исполнить его кантату "Авраам и Исаак", написанную на древнееврейском. Об этом языке у меня были такие же смутные представления, как и о венгерском при исполнении Кодая. Для того чтобы вколотить себе в голову эту партитуру, замысловатую в ритмическом отношении, написанную в строгом послевеберновском стиле, потребовалось немало времени. Маэстро сообщил из Америки вполне откровенно, что не сможет дирижировать произведением сам, поскольку оно слишком сложно для его мануальной техники. Могу признаться, что я по этому поводу испытал некоторое чувство облегчения, поскольку ни разу не слышал каких-либо эйфорических сообщений об искусстве Стравинского как дирижёра. (...)
Потом маэстро явился собственной персоной вмессте со своим "Эккерманом" - дирижёром Робертом Крафтом. Белые шерстяные носки под галошами Стравинского - это было первое, что я увидел, когда маэстро вылезал из шикарного лимузина.
Ему стоило огромных усилий подняться по семи ступенькам моего дома в Вест-Энде, и каждую ступеньку он считал вслух. Стравинский производил впечатление маленькой, грациозной груды развалин с несокрушимыми амбициями, в том числе амбициями музыкального новатора. На репетиции мы сидели за курительным столом, даже близко не подходя к роялю. Маэтро был очень доволен моими свежеприобретёнными познаниями и сделал лишь несколько замечаний по поводу моего произношения на иврите. Крафт точно тактировал и внимательнейшим образом исправлял все ошибки. А когда в какой-то момент маэстро вмешался, Крафт раздражённо крикнул:
- Shut up.
Прощаясь, Стравинский пошутил:
- Вы знаете, я очень люблю тромбон, именно поэтому у меня сейчас тромбоз.
И многозначительно добавил:
- Я вам очень признателен за то, что вы нашли время для этой работы. Это очень важно для меня и для музыки вообще.
В книге для гостей он не преминул написать: "Моему самому любимому певцу", но это, конечно, было сильным преувеличением.
Стравинский проявлял феноменальную волю к жизни. Он провел много репетиций с оркестром Берлинской филармонии, занимаясь остальными номерами праздничного концерта, который проводился по инициативе тогдашнего руководителя фестиваля Николая Набокова (брата знаменитого писателя). Кантата "Авраам и Исаак", со всеми её внезапными переменами ритма и сложным тактом, прошла без сучка, без задоринки, и Крафт отметил это ещё на концертной эстраде:
- It’s almazing, almazing, no mistake!
Незадолго до выхода на сцену, с колотящимся от волнения сердцем, я был вызван к президенту ФРГ Любке, дабы засвидетельствовать ему своё почтение. Президент говорил на сей раз об огромной стоимости исполнения бриттеновского "Реквиема" в Оттобойрене из-за немыслимого числа участников. Прежде чем я появился у президента, тот в высшей степени тактично спросил у баритона Хайнца Рефусса (...), почему ещё и мне надо участвовать в этом концерте. Фразу президента указанный певец естественно передал мне с нескрываемым злорадством. Приветствуя Стравинского, слушатели в Филармонии почти после каждого номера вставали с мест - маэстро так и светился радостью, поддавшись радужной атмосфере этого во многих отношениях захватывающего концерта. Обнимая меня после выступления, он прокомментировал моё пение следующим образом:
- Ты просто ангел.
***
Я уже рассказывал о том, какую особенную радость испытываю, вникая в концепции Святослава Рихтера. У этого пышущего энергией, иногда по-львиному завораживающего публику русского мать живёт в южной Германии - поэтому его контакты с Западом теснее, чем у других советских музыкантов. С тех пор как французы организовали для него его "собственный" фестиваль, он стал чаще всего выступать во Франции. Рихтер ценит эту страну ещё и за то, что там "молодые люди так красиво кричат", - должен сказать, что я тоже люблю это акустически усиленное и потому более ощутимое выражение успеха.
После длительных переговоров с советскими должностными лицами, бесконечных уточнений, которые по своей сложности напоминали покупку коровы, мы наконец получили возможность выступить с совместными концертами в Советском Союзе. Тогда я и узнал Рихтера как легко ранимого, чувствительного человека, которому, как и его жене Нине Дорлиак, в прошлом знаменитой оперной певице, труднее, чем многим, продираться через все превратности судьбы. В невзрачной жилой башне ему удалось получить две смежные квартиры, сломать стены - так, что это производит теперь впечатление известного размаха и благополучия. Рихтер регулярно устраивал там небольшие выставки живописи и рисунка. Я попал на одну из них, где были выставлены изображения его, ближайших друзей и членов семьи, среди которых мне запомнились ценнейшие рисунки Репина и Кокошки. Там я встретил вдову незадолго до того умершего композитора Дмитрия Шостаковича и скрипача Гидона Кремера, с которым мы говорили о бедах замкнутой музыкальной жизни в Советском Союзе, стоя перед огромными окнами с великолепным видом на Москву. Когда во время следующей репетиции на фоне той же самой панорамы я спросил Рихтера об истории некоторых домов, которые видны из окна, он с глубокой грустью в голосе ответил:
- Это мало кого у нас интересует...
Чередование уныния и собранности, это специфическое проявление русской души, отличает и Рихтера. Когда мы с ним и с Ниной ехали в одной машине к концертному залу и поравнялись с массами людей, которые, не имея билетов, запрудили всю улицу и не давали  проехать автомобилю, Рихтер от ужаса сжался. Как раз в это время великолепный Большой зал Консерватории ремонтировали, и нам пришлось давать концерт в акустически мало приспособленном помещении, построенном в сталинские времена. Однако это не могло выбить Славу из седла, он играл, как всегда, безупречно. Подчеркну: как всегда, потому что я никогда не слышал у него ни одной фальшивой, ни одной пропущенной ноты. Игра его обладает какой-то несотворённой, строго очерченной красотой, всякий раз меня ошеломляет, как Рихтеру удаётся расположить в абсолютном единстве отдельные плоскости звучностей. Добавлю, что это происходит и в труднейших условиях акустики огромного средневекового амбара в Туре, в котором песчаный пол убивает в зародыше любой отзвук. Радость Славы, если концерт удался, приобретает буйные формы, его уныние по поводу чуть менее удачного концерта граничит с трагедией. Его поразило в самое сердце, что консервативная ленинградская публика признала концерт с песнями Хуго Вольфа слишком трудным, слишком "современным".
ДИФИДИ И НАШИ
(Фишер-Дискау и Рихтер во время исполнения песен Шуберта.)
Концерты сами по себе были, естественно, не главным для меня впечатлением  во время посещения России. Бродить в полном одиночестве по Красной площади и наблюдать за "паломниками" из разных частей света, которые со страхом, благоговением и любопытством следят за сменой караула у мавзолея Ленина, за чёрными лимузинами, то и дело въезжающими и выезжающими через кремлёвские ворота, за группами живописно одетых людей из глубинки, - в этом я находил большое удовольствие. Один раз я побывал в Большом театре и подивился из ложи на деревенскую публику в зале, которая не имела ни малейшего представления о предложенном ей "Каменном госте" Даргомыжского. Я не мог не отметить и боязливой робости ответственных за культуру лиц, которые сидели вместе со мной в ложе, и наводящей скуку рутины, окутавшей дирижёра Марка Эрмлера, у которого, совершенно очевидно, не было ни малейшего желания дирижировать в сотый раз одним и тем же произведением перед неискушённой, случайно попавшей в театр публикой. Я не мог не испытать и воздействия голоса Владимира Атлантова, который исполнял партию Дон Гуана в окружении "середняков" на фоне "модерна" пятидесятых годов. Все эти впечатления затмило, разумеется, посещение музеев, в особенности ленинградского Эрмитажа, где научная сотрудница, несмотря на мои протесты, очистила рембрандтовский зал от воскресной публики, дабы я в полном одиночестве мог предаваться наслаждению прекрасным. Но я не мог в такой ситуации со спокойной совестью стоять перед "Блудным сыном" или "Данаей". Меня совершенно очаровали желтые фасады дворцов и мосты, форма которых никогда не повторяется, хотя толкотня на улицах несколько охладила пыл.
***
Фишер-Дискау, Рихтер и песни Хуго Вольфа:

Оставить комментарий

Предыдущие записи блогера :
Архив записей в блогах:
Дано: "Односельчанка", есть дети, чуть больше 40, работница госучереждения, пишет на местном форуме про мужа: Здравствуйте. Хотелось бы узнать мнение форумчан , о НОРМАЛЬНОЙ дозе алкоголя по их мнению. Муж потребляет ЕЖЕДНЕВНО по вечерам 2-3 литра пива. Где-то 7-8 лет назад пил лишь алюм ...
Вышний Волочек - город незаслуженно забытый. Более того, его старательно ругают блогеры в своих журналах, что совершенно несправедливо, и часто делается не потому, что здесь правда что-то не так, а лишь ради собирания популярности на негативных вбросах, а также чтоб "быть в тренде". ...
 АУЭРБАХ НАШЛАСЬ, БЛЯ!!!! все это время, как и ожидалось , она еблась и бухала. повторю песенку про ДЕЕ1991г.р. показал  cegob   ...
В то время, как весь наш народ в едином патриотическом угаре выбрасывает с балконов турки, диски с ''Хором Турецкого'' и подрывной рахат-лукум, находятся ещё в Москве алчные торгаши, смущающие наших граждан продуктами смертельного врага. Мало того, они ещё и навязывают, всячески привлекая ...
Дело Скрипалей для Кремля оказалось не таким уж простым. Как водится, уже никого не интересует, как там было на самом деле. Пока наши пропагандисты изощряются в насмешках над доказательной базой англичан, все уже давно проехали этот момент и считают вопрос доказанным и решенным. США, во ...