Девушка и смерть в Венеции: мелодрама 1907 года

dolboeb — 29.03.2016 Люди русской культуры, наведываясь в Венецию, не преминут отправиться на остров-кладбище Сан Микеле, насыпанный тут однажды Наполеоном, чтобы отучить венецианцев хоронить своих мёртвых рядом с теми же колодцами, откуда они брали воду.

Русские люди со всех концов Земли плывут на Сан-Микеле, чтобы поклониться надгробиям Иосифа Бродского, Игоря Стравинского и Сергея Дягилева.

Бродскому на могильную плиту кладут обычно стихи и сигареты, Стравинскому с женой — театральные билеты, а на памятнике Дягилева (скончавшегося в том самом Grand Hôtel des Bains, где разворачивается действие «Смерти в Венеции») всегда можно найти привезённые поклонниками балетные пуанты — причём от венецианских погод и морской соли они скоро приобретают такой вид, как будто являются частью изваяния.

Кстати, паломничество главного героя к могиле Стравинского — часть заключительного эпизода в недавнем фильме Паоло Соррентино Youth — правда, снято оно там с удручающим презрением к венецианской топографии. Сперва герой на водном такси уплывает от Сан-Микеле в сторону Новой набережной, оставляя цель своего путешествия за спиной; затем, каким-то чудом оказавшись всё же на кладбище, решительным шагом движется по центральной его аллее, среди могил итальянских военных моряков, где не найти никакого Стравинского, Дягилева, Бродского, ибо все иностранцы и иноверцы похоронены в совершенно противоположной части, на участках, отведённых их конфессиям.

Соррентино, конечно же, знает, где на самом деле нужно искать могилу Стравинского — ведь и герой её в итоге находит. Просто фильм не адресован людям, которые могли бы разделить с ним это знание. И в самом деле, для итальянцев самым известным персонажем из «русских» насельников кладбища является не Бродский, Стравинский или Дягилев, а юная барышня из Курской губернии, похороненная там задолго до всех троих, в феврале 1907 года. Имени её никакой местный историк не в состоянии выговорить, даже в венецианских регистрационных записях, записанных с её слов, оно многократно и щедро переврано. Девушку эту знают здесь как Sonia Kaliensky.

На самом деле, звалась она Софья Кайленская, и родилась 20 февраля 1885 года в имении с несусветным названием Забомжевка (населённый пункт с таким именем был, как утверждается, стёрт с карты СССР в результате Курской битвы). Кайленская происходила из небедной семьи, которую итальянские биографы полагают даже аристократической, и тратила родительские деньги на путешествия по Европе в поисках любви. Впрочем, и родители тоже не зимовали в Забомжевке, а проводили время в Старом Свете. Благо въездные визы для россиян там в ту пору ещё не придумались — Франция, например, ввела их лишь в 1916 году. Но я отвлёкся, как ещё не раз отвлекусь.

В возрасте 21 года Софья, путешествуя поездом по Франции, свела знакомство с графиней Марией Тарновской (урождённой О'Рурк), легендарной femme fatale и серийной мужеубийцей Серебряного века. Та как раз везла в Париж своего очередного любовника и жертву, графа Павла Комаровского, которого предполагала обобрать до последней нитки, а затем убить (план был блестяще исполнен в Венеции спустя примерно год). Подробнее о том, сколько состоятельных мужчин и какими способами обобрала и загубила графиня Тарновская, читайте здесь, не пожалеете. А мы пока вернёмся к Софье Кайленской, чью судьбу биографы роковой графини Тарновской оставляют обычно за кадром.

Юную провинциалку из поезда Мария Тарновская сразу же после знакомства пригласила на светский приём в своём парижском доме. Возможно, предполагала подложить её там под Комаровского, или использовать каким-нибудь иным коварным способом в своих корыстных схемах. Но вышла накладка: на вечеринке девушка увлеклась юным кубинским красавцем по имени Эдуардо Гарсия (сперва, правда, она приняла его за аргентинца). С ним Софья вышла в сад, сразу же полюбив юношу до конца жизни. На ту беду, графиня Тарновская имела свои собственные виды на кубинца. Застав юную пару вдвоём в саду, роковая графиня впала в ярость, и наутро после вечеринки написала во французскую полицию донос о пропавших из дома драгоценностях, обвинив несчастную Софью в их хищении (показания на девушку дала горничная Элиза Перье, впоследствии судимая за соучастие в убийстве Комаровского).

Поскольку вступиться за Софью в Париже было некому, её арестовали, и несколько месяцев она провела в тюрьме, по подозрению в краже тех самых драгоценностей. В заключении, как водится, сблизилась с православным священником, произведшим переворот в её душе — впрочем, как впоследствии выяснилось, не слишком долгосрочный. Выйдя на свободу (в связи с отсутствием улик, дело так и не было передано в суд), Софья отправилась всё к тому же Эдуардо Гарсия, который послужил причиной её несчастий. Красивого кубинца она застала в постели сразу и с Марией Тарновской, и с её горничной Элизой Перье.

С разбитым сердцем девушка бросилась на вокзал и уехала из Парижа в Милан, где купила пару флаконов лауданума — снотворного, при помощи которого среди романтических девушек того времени модно было кончать с собой от несчастной любви. С этим грузом она двинулась в Венецию, где в те февральские дни как раз проходил карнавал 1907 года.

На вокзале Санта-Лючия ей встретился очередной прекрасный юноша, которого она приняла за кубинца, но это был как раз аргентинец, по имени Карлос де Аласабаль. Он доставил её в гостиницу Danieli, постояльцами которой в разные годы, до и после Софьи, успели побывать И.В. Гёте, лорд Байрон, Шелли, Бальзак, Жорж Санд, Альфред де Мюссе, Диккенс, Пруст, Вагнер, Чайковский, Дебюсси, Джон Рёскин, Жан Кокто, Пегги Гуггенхайм, Леонард Бернстайн, Харрисон Форд, Стивен Спилберг, Джонни Депп, Анджелина Джоли и никак не меньше двух дюжин моих московских знакомых. Интерьер гостиницы является местом основного экшна в туповатом фильме 2010 года «Турист», который только этим, пожалуй, и интересен.

Вапоретто в 1907 году с вокзала до Сан Марко не ходили, так что дон Карлос доставил свою новую русскую знакомую до гостиницы в гондоле. Как помнят читатели Томаса Манна, в ту пору это было не попсовое романтическое приключение за 90 евро, а самый демократичный вид городского транспорта — сегодня от него остались только переправы через Большой канал по 2 евро с носа, без скидок для детей (местным, вроде нас с Лёвой — по 60 центов с носа, впрочем, тоже без детских скидок). Но дон Карлос и Софья Кайленская опередили своё время, успев завязать в гондоле отношения и назначить друг другу свидание в номере девушки, послезавтрашним утром.

Может, если б утро их предполагаемой следующей встречи было завтрашним, трагедии бы удалось избежать. Но увы. Второй день в Венеции Софья провела в унылых консульских хлопотах, которые, видимо, лишний раз напомнили ей о бессмысленности жизни без любви. И, вернувшись вечером в свой номер в Danieli, она выпила привезённый из Милана препарат Лауданум. Так что когда Карлос де Аласабаль явился утром 6 февраля 1907 года в ту же гостиницу, чтобы продолжить многообещающее знакомство с русской аристократкой, Сони Кайленской не было бы уже в живых. На груди умершей девушки нашли розу, а в руке — фотокарточку коварного изменщика Эдуардо Гарсия.

Телеграф, в отличие от вапоретто, в ту пору уже существовал. Из Саксонии, получив скорбную весть от консула, примчалась её мать, «княгиня» Катрин Теодорова, про которую мы знаем лишь то, что она сама в Дрездене пыталась когда-то травануться Лауданумом, но не преуспела: то ли вовремя откачали, то ли мало выпила. «Княгиня» приехала с горничной Анастасией и чемоданчиком нала, чтобы обеспечить дочери достойную посмертную славу. Бедную Соню отпели в церкви Святых Апостолов, где за 400 лет до этого вся Венеция прощалась со своей «приёмной дочерью» Катериной Корнаро, королевой Кипра, Армении и Иерусалима. А модному скульптору-декаденту Энрико Бутти заказали надгробие на Сан-Микеле. На открытие кенотафа не забыли пригласить даже православного священника, опекавшего несчастную в парижской тюрьме.

Именно благодаря своевременно нанятому Бутти итальянцы по сей день и вспоминают добрым словом бедную Соню, отравившуюся в номере Danieli посреди венецианского карнавала. И не ленятся положить свежую розу ей на грудь, чтобы было по-настоящему. А вот где по-настоящему похоронили Сонечку Кайленскую (прах которой в те же карнавальные дни увезли поездом в Россию с вокзала Санта Лючия) — поди знай, и кому какая разница. Умерла — так умерла, как сказано в известном анекдоте. Главное — что красиво.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив