Цветаева
diak-kuraev — 10.10.2012
К 120‑летию Марины Цветаевой
Как известно,
по каноническим правилам Православной Церкви самоубийц хоронят
без церковного отпевания, по ним не служат панихиды.
Но мало кто знает, что в 1991 году, в день
пятидесятой годовщины кончины Марины Цветаевой, в московском
храме Вознесения Господня у Никитских ворот была совершена
панихида по рабе Божией Марине — с благословения
ныне покойного Патриарха Московского и всея Руси
Алексия II и по ходатайству тогда диакона,
а ныне протодиакона Андрея Кураева. Известный писатель
и богослов высоко ценит творчество Марины Цветаевой
и категорически не согласен с осуждающим отношением
к ее личности и судьбе.
— Отец Андрей, как Вы пришли
к мысли, что необходима панихида по Марине
Цветаевой?
— Тогда, в связи
с близящейся датой, возник вопрос о церковном отношении
к ее личности. Марина Цветаева — мой любимый русский
поэт, она удивительно владела словом, могла снять с самого
избитого слова потертость и обнажить его смысл:
«Рас-стояние — версты, мили,/Нас рас-ставили, рас-садили…» Мне
дорога ни с чем не сравнимая исповедальность,
открытость ее больной души. Она не пропагандирует грех, она
просто рассказывает о том, что с ней происходило:
«И ты поймешь, как страстно день и ночь/Боролись Промысел
и Произвол/В ворочающей жернова — груди». В отличие
от нас, Цветаева исповедовалась не наедине, а перед
всем миром. В ее строках постоянная память о Боге,
о Божией правде, и это для меня было очень важно
в период моего собственного поиска.
— Сложно ли было добиться
благословения Святейшего Патриарха Алексия II
на панихиду?
— Я собрал свидетельства
о ссылке Цветаевой в Елабугу, об условиях ее
не-жизни там — это было скорее доведение до самоубийства.
Когда я все это изложил покойному патриарху Алексию II,
меня удивила легкость его решения: без подробных расспросов,
взвешиваний, — его решение было сердечно-интуитивным. Важно
заметить, что факт панихиды по Марине Цветаевой не стал
поводом для скандалов, никто не «жаловался».
— Тем не менее,
у Цветаевой часто встречаются строчки почти богоборческие.
Например: «нежной рукой отведя нецелованный крест». Почему
нецелованный? Или: в стихотворении, написанном на смерть
Эриха Марии Рильке, она с пренебрежением говорит
о выражении «в месте злачнем»…
— Это нельзя назвать
богоборчеством, это живая вера, общение с Богом. То же
можно сказать и о многих других поэтах и писателях:
их личный опыт веры, в том числе и борьбы с собой,
и сомнений, очень важен для читателя.
— Биографии писателей
и поэтов обычно — отнюдь не жития святых,
и Марина Цветаева не исключение. В период «массового
воцерковления» в 1990‑х многие неофиты стали осуждать
Цветаеву — и за самоубийство,
и за некоторые другие факты биографии…
— Думаю, об «отношении
православных к Марине Цветаевой» говорить не приходится:
большинство православных о ней не знают, не читают.
Она — элитарный поэт. Но, к сожалению, придется отметить,
что православные всегда готовы всех осуждать. Мы при случае любим
цитировать Евангелие: «не судите, да не судимы будете»,
но когда доходит до дела, почему-то сразу об этом
забываем. Что можно посоветовать читателю, которого смущает тот или
иной факт в биографии писателя? Относиться по-христиански:
не отождествлять поступок человека с его личностью,
только и всего.
— Как Вы думаете, почему так
распространился культ самоубийства в художественной
и литературной среде начиная с романтической
традиции?
— Думаю, художественная среда
здесь ни при чем. Это общий закон: чем более цивилизовано
общество, тем больший процент самоубийств.
— Общеизвестно, что самоубийц
не отпевают. Однако есть исключения: когда фактическое
само-убийство таковым не считается. Каковы они?
— Психическая неуравновешенность,
аффективное поведение (это как раз пункт, под который подпадает
самоубийство Марины Цветаевой). Но и принятое
в здравом уме и твердой памяти решение лишить себя жизни
не всегда осуждается Церковью — такой человек даже может
быть причислен к лику святых. Известны случаи, когда
девы-христианки бросались с крепостных стен, чтобы
не стать жертвами насилия варваров, и становились святыми
мученицами. В условиях войны отношение к самоубийству
пересматривается: подвиги Матросова и Гастелло —
формально самоубийство, но никто их самоубийцами
не считает. Но не всякое лишение себя жизни
на войне — подвиг. Генерал Александр Руцкой, бывший
вице-президент России, при мне рассказывал Патриарху
Алексию II, как в Афганистане был окружен моджахедами
и хотел последнюю пулю потратить на себя. В этот
момент ему явилась Божия Матерь и сказала не делать
этого.
— Могут ли миряне
молиться за самоубийц?
— Могут молиться,
не призывая Церковь, то есть не подавая записки,
не заказывая службы. Можно молиться и дома,
и в храме: «Господи, прости им этот грех».
— Цветаева посвятила целый
цикл стихотворений самоубийце Маяковскому и фактически
осуждала его поступок: «Много храмов разрушил, а этот —
ценней всего». Как Вы думаете, почему же и вера,
и неприятие самоубийства ее не остановили?
— Пока у самого человека
не болит, ему кажется, что все просто. И ей тоже так
казалось… Тем, кто сейчас осуждает Цветаеву, хочу сказать:
из состояния собственного духовного покоя не следует
осуждать никого. Однажды человек, который осуждает, сам может
оказаться в такой же ситуации — причем именно
за то, что осуждал.
(журнал СПБ митрополии "Вода Живая"
http://www.aquaviva.ru/journal/?jid=24380 )