ЧЕШИРСКАЯ СОНЯ
sonja пишет катехизис — 05.02.2013 Сони больше нет. Теперь можно, сидя за компом, двигать ногами как хочется – никогошеньки я не пну. На колени никто не лезет, печатать не мешает. И поесть можно спокойно – никто не будет в рот заглядывать и клянчить. Вот только жрать ну совсем никак не хочется. Впору запить – жаль, не склонна я к этому делу.Ничего не хочется делать, Соньки нет… Совсем недавно бегала как угорелая, доставала, а теперь пусто сделалось, тошно.
После четырех суток голода Соня стала есть – через каждые три часа по чайной ложечке лечебного корма с капелькой вазелинового масла, а вчера ночью у нее опять выпала кишка. Но так выпала – что конец. Практически весь кишечник выпал. Бедная коша не знала, что ей делать с этими кишками и виновато глядела на нас и тряслась мелкой дрожью.
Позвонила в круглосуточную клинику, сказали, что лучше подождать до утра и приехать, когда будут хирурги. А пока сидела в интернете, узнала, что, оказывается, прямо рядом со мной есть хороший ветеринарный центр. У Соньки началась рвота, и от потуг выпадение стало совсем ужасным. Я отчаянно запихивала кишки внутрь Сони, но это было невозможно – Сонька воспринимала выпавшее как нечто инородное и в ответ на запихивание, начинала тужится, выталкивая обратно.
Всё это было похоже на какой-то дикий бред – я пыталась обработать кишки, а кошенька плакала и убегала от меня, а потом снова приходила, потому что она не может, когда ей больно и страшно, без человеческой руки. Приходила и клала башку на руку. И затихала ненадолго, потом опять уходила, ища какое-то волшебное место, где бы ей полегчало. Под утро она затырилась так, что я не смогла ее найти. От слез совсем обессилила, уснула.
На дежурство в храм не пошла, попросила за меня подежурить. К 10 часам вызвала такси, стала звать Соню, она появилась откуда-то страшненькая, сгорбленная, а потом опять спряталась. Нашла ее в шкафу. Сидит и смотрит плачущими глазами… Но на руки сама пошла.
Поехали. Коша была очень спокойная, ласково прижималась ко мне, но дрожала, а я ее целовала в башку и нюхала, трогала за нос и теребила ушки. Ветеринарный центр совсем рядом с домом, мы так быстро приехали!
Недолго постояли перед входом, ожидая, когда нам откроют. Снег падал тяжелыми хлопьями, Соня перестала дрожать, задрала голову и смотрела вверх, как падает снег. Я хотела ее спрятать под пальто, а потом подумала: ну, пусть посмотрит, вон как красиво вокруг, светло, чисто, тихо. Только почему-то грустно. И тут мне показалось, что моя коша улыбается.
Дверь открылась, к нам подошла девушка и спросила, какие у нас проблемы. И тут меня чота прорвало – я зарыдала и стала задыхаться, бессвязно что-то говорила… Сонька испуганно смотрела на меня. Пришла хирург – крупная и добрая женщина и повела нас в смотровую. Когда я раскутала Соню из полотенца и поставила на стол, женщина-хирург замолчала и тяжело вздохнула. Я сразу все поняла. И ничего уже не говорила, только плакала, задыхалась, прижималась щекой к Сониной головке и почему-то все нюхала ее.
В это время хирург объясняла, что операцию делать не имеет смысла, Соня либо умрет во время операции, либо после все повторится, у коши плохая генетика. Я и сама прекрасно знала про Сонькину генетику, только это очень трудно…
Девушка на ресепшн звонила специальному человеку, чтобы приехал и разобрался с моей Соней, а я в это время все нюхала и нюхала ее башку и целовала, как ненормальная, а она ничего не понимала, только пугалась моих рыданий. Ждать, когда приедут за Соней, я категорически отказалась. Принесли красивую синюю клеточку, и я сама засунула туда кошу вместе с полотенцем и погладила ее. А коша блеснула мне глазами.
Клетку с Соней унесли, а меня попросили написать расписку, что я прошу эвтанизировать мою Соньку – котенка неполных 4-х месяцев. Потом я дала денег. И все рыдала, рыдала, рыдала… шла домой пешком и рыдала. Дошла до подъезда, но развернулась, обогнула дом и пошла дальше – в сторону пруда.
Падал тяжелыми мокрыми хлопьями снег, на противоположной стороне пруда дети катались с горки на санках. Я сидела на мокрой лавочке и смотрела, как на заснеженном пруду топчутся вороны, вот пробежал одинокий лыжник в красном костюме, за ним рыжая собака… Одиноко, светло, тихо – всё как у Брейгеля. Слезы вымочили все пальто спереди, в голове звучит адажио Альбинони… очень грустно и очень светло. Только руки замерзли. Снег повалил крупнее и чаще.
Начиналась метель.
|
</> |