Борис Акунин: "Такие деньжищи, какие крадутся при Путине, в 90-е никто и близко
philologist — 18.12.2017 Писатель Борис Акунин дал интервью корреспонденту журнала "Собеседник" Елене Скворцовой. Ниже размещены выдержки из их беседы. Полностью материал можно прочесть на сайте издания.- Уехав, вы стали высказываться более резко и, как мне показалось, гораздо больше, чем раньше, внимания уделяете именно политическим комментариям. С чем это связано? Чувствуете, что ход истории убыстрился?
– Это вам так кажется. Живя в России, я высказывался и чаще, и резче. Даже на митингах, помнится, выступал. Теперь, наоборот, про политику пишу очень редко, а отвечаю, только если спрашивают. Вот как вам сейчас.
– Не только мне. Не так давно Алексей Венедиктов опубликовал в Telegram письмо за подписью зам. главы Минкульта Аристархова о том, что он считает появление вас и еще нескольких человек «нецелесообразным» на культурном форуме в Питере. И просил разобраться, как «такие люди» попадают в список приглашенных. Вас и впрямь приглашали?
– Мне все время приходят какие-то приглашения из России, я всех вежливо благодарю и объясняю, что на родину пока не езжу. Может, было приглашение и на этот форум. Не помню.
– А вот еще к вопросу о том, что только мне кажется, что вы стали чаще выступать на политические темы. В апреле вы давали интервью американскому журналу, и корреспондент Уилл Кэзкарт даже назвал вас «интеллектуальным пастырем российской оппозиции». Ощущаете себя пастырем?
– Конечно, нет. Во-первых, какой из меня пастырь. А во-вторых, российская оппозиция никакое не стадо, потому что все там гуляют в разные стороны и между собою бодаются. Пасти это сообщество в принципе невозможно.
– Кстати, тот журналист намекал, что вас может постигнуть печальная судьба (типа Кремль отомстил руками спецслужб). И впрямь чувствуете такую опасность?
– Нет. Кому я сдался?
– Что вы думаете о выдвижении Собчак?
– Ничего не думаю. Это не кажется мне общественно важным.
– А что произошло с вашим мнением о Навальном? В 2012‑м вы мне говорили в интервью довольно нелицеприятные вещи о нем. И что он не ваш политик, да и вообще – не федерального масштаба, сейчас пишете в ФБ слова поддержки. Почему изменили свою точку зрения?
– Во-первых, потому, что Алексей в России и борется, рискует собой, а я сижу в Европе и пишу книжки. Я, кстати говоря, не только Навального, но вообще всех, кто борется, давно перестал критиковать, даже если мне что-то не нравится. У меня теперь нет такого права. А во-вторых, мне нравится направление, в котором движется команда Навального. От надоевшего «Кто виноват?» к давно назревшему «Что делать?» Впрочем, мне и команда Дмитрия Гудкова нравится. Соединились бы они каким-нибудь образом вместе – было бы отлично.
– Только ли Навальный (его на днях окончательно признали не имеющим права выдвигаться в кандидаты в президенты) способен избавить нас от «ощущения морга», как вы его охарактеризовали, в эту предвыборную кампанию?
– Поскольку он, несомненно, самый известный и яркий деятель оппозиции, всякие выборы без его участия не будут являться выборами. Мне кажется это очевидным. Без настоящей конкуренции вся интрига уйдет в процент явки, и «выборы» превратятся в демонстрацию поддержки или неподдержки режима. Кто не пришел – значит, не поддерживает. Избирательные комиссии будут мухлевать с подсчетом, их будут ловить наблюдатели. Вот и весь оживляж.
– Если пофантазировать и представить: вот допустили Навального до выборов и он победил. Способен ли он будет удержать страну?
– Вечно эта тоскливая постановка вопроса, которая сама по себе подсказывает неправильный ответ. Надо бороться не за победу Навального или еще кого-то. Надо бороться за свои взгляды и интересы. Не «за кого», а «за что». Мне, по правде говоря, не так важно, как будут звать фронтмена движения, которое сделает Россию демократической, развивающейся, свободной страной.
– Но это же утопия, если вспомнить, что вы сами не раз писали: фундамент государства – ордынский, он не менялся уже много веков. А в таком случае эта модель делает заложником любого главу. И следовательно, шансов на изменения нет и у Навального (и у любого другого). Победив дракона, он сам им неизбежно станет…
– Если не изменится фундамент государства – наверняка. Такую большую, разномастную страну можно спасти от распада только двумя способами. Первый – жесткий централизм. Он исторически всегда и использовался, но в XXI веке стал архаичным и мешает развитию. Второй способ – реальная федерализация, когда вся главная жизнь страны сосредоточена в регионах, а центр оставляет за собой лишь стратегические функции. Пока Россия не превратится из вечной Московии в нормальную Российскую Федерацию, авторитаризм будет возвращаться вновь и вновь. Это неизбежно.
– Про 1999-й вы говорите, что это – взгляд назад и вверх, и просто дух захватывает от того уровня, на котором тогда находилось российское общество. Что это была другая страна – диковатая, плохо устроенная, но свободная. Между тем в те же 90-е был беспрецедентный разгул преступности, страну разворовывали с таким масштабом, что и с разрушением во время ВОВ не сравнишь, россияне нищали на глазах... Что выше: свобода или порядок? И может ли в России быть и то и другое одновременно?
– Ну, насчет масштаба воровства – это вы сильно ошибаетесь. Такие деньжищи, какие крадутся при Путине, в девяностые годы никто и близко не видывал. А насчет того, может ли Россия стать нормально живущей и развивающейся страной, я ответил выше: если изменит принцип своего устройства, то, конечно, сможет.
– Вы не раз говорили, что арест Серебренникова произошел с личного одобрения Путина. А зачем ему это было надо? Режиссер же не был «интеллектуальным пастырем российской оппозиции». Не слишком ли вы демонизируете Путина?
– Я не представляю, чтобы столь резонансное дело могло произойти без ведома, а стало быть, и одобрения Великого Хана. Наша государственная система так не работает. «Театральное дело» скорее всего понадобилось одному из силовых кланов, которые в канун выборов и перераспределения должностей, денежных потоков и прочей наживы демонстрируют друг другу свои возросшие возможности.
– Вы не так давно сказали, что Путин вам представляется Яго. Честно говоря, думала, что имели в виду именно дело Серебренникова. А в чем тогда проявляется это сходство? В каких поступках президента?
– Это было интервью по поводу постановки моей пьесы «Гамлет» в Нью-Йорке, и интервьюер спросил, на кого из шекспировских персонажей похож Путин. Я ответил: «На Яго. У того тоже было все отлично с краткосрочным планированием и плохо с долгосрочным». Мы ведь знаем, что Путин отличный тактик, но хреновый стратег. Вот это я и имел в виду. Например, сегодня быстренько и ловко хапнуть Крым, а завтра обрушить экономику, испортить отношения со всем миром, заполучить донбасскую проблему и потенциально нескончаемый конфликт с ближайшим соседом. Дальновидная стратегия, да? Если посчитать, во сколько сотен миллиардов долларов России уже обошелся этот гениальный ход, можно было бы, наверное, купить десять Крымов. А главные траты, я полагаю, будут послезавтра.
– Путин по натуре – боец: даже его политические оппоненты признают, что ему комфортнее было бы, если бы с ним спорили, ему противоречили. Почему тогда, как вы думаете, он идет на выборы с такими конкурентами? Мне бывший мэр небольшого городка недавно сказал: «Это все равно что около помойки найти работяг и идти против них на выборы, неспортивно».
– Этот режим боится всего, что не может контролировать. Например, действительно независимых кандидатов, которым во время предвыборной кампании придется давать слово, трибуну, эфир. А вдруг они возьмут и скажут что-то такое, что подействует на людей? Лучше заткнуть рты. Конечно, это свидетельствует о том, что система сама не верит в пресловутые 86%, в действительную поддержку населения. Иначе чего бы им бояться?
– Вы в ФБ проводите много опросов, интересуясь мнением людей по разным поводам. В том числе был и такой: почему люди поддерживают Путина. Не однобокой получается картина? Ведь вас же в основном читают те, кто с вами полностью согласен.
– Вовсе нет. Не считая «служивых» комментаторов, которых всегда видно, есть очень много людей, со мной не согласных и смотрящих на вещи иначе. Впрочем, процент тех, кто как-то себя проявляет, невелик. Абсолютное большинство пользуются соцсетями как окошком, через которое смотрят вовне, а сами прячутся за занавеской. И при любых опросах я делаю на это поправку: ответят только экстраверты, которых у нас в стране меньшинство. Большинство россиян зажаты и интровертны. Пару месяцев назад я действительно просил объяснить, почему они поддерживают существующий режим и ругают оппозицию. Две, что ли, тысячи ответов получил. И кое-что понял.
У прочности режима есть глубоко укорененная причина. Она называется Страх Перемен. Вообще перемен. Всяких. Соотечественники всем своим опытом, памятью родителей и дедов, всеми инстинктами знают, что любые перемены в России всегда приносили только лихо. Нет уж: «Путин – наш президент, по крайней мере мы его знаем и привыкли». (Обычно тут прибавляют: «Эти уже наворовались, а те придут голодные».) Как их предки, люди будут терпеть даже плохую власть до тех пор, пока можно хоть как-то жить. Чего-чего, а терпения у россиян много, наш народ хорошим правлением не избалован.
– Вы для себя определили условие возвращения в Россию?
– Когда изменится общественное настроение. Когда Страх Перемен сменится песней «Перемен требуют наши сердца». До тех пор в России будет скучно и депрессивно, а вся политическая мысль будет сводиться к попыткам угадать, «что там себе думает Путин». Сейчас такие времена, что родину легче любить издалека.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
|
</> |