Антиутопия в Китае: полицейское государство, какого мир еще не видел

macos — 12.08.2018

Сталина на них нет? Если вам кажется, что в России недостаточно свобод, прочтите, что происходит на западе Китая.

Сегодня город Кашгар чем-то напоминает Багдад после войны. Грузовики с установленными на них вооружениями патрулируют улицы, в небе летают реактивные истребители и отовсюду слышны звуки воющих сирен. Оставшиеся отели окружают высокие бетонные стены. Полицейские в бронежилетах и шлемах регулируют движение на дорогах, иногда крича на тех, кто не подчиняется. Десятки тысяч исчезли в так называемых политических образовательных центрах. Но время от времени на город обрушивается призрачное спокойствие.



Синьцзян – один из самых удаленных регионов в процветающем Китае – стал антиутопией в реальной жизни. Он показывает, на что способен авторитарный режим с современными технологиями в XXI веке.

Большую часть из описанного немецкими журналистами из Der Spiegel я видел собственными глазами во время весеннего путешествия в древний Кашгар. Хочу поделиться ещё одним наблюдением, как строится самое мощное государство современности.

После полудня, когда приходит время для пятничных молитв, площадь перед большой мечетью Ид Ках пустует. Муэдзин не призывает жителей на молитву, воздух пронизывает лишь тихое жужжание металлодетектора у входа в мечеть, когда кто-то через него проходит. Десятки камер наблюдения следят за площадью. Службы безопасности в форме и штатском украдкой патрулируют Старый город, словно пытаясь прочитать мысли людей.



Их внимание привлекают также и журналисты. Как только корреспонденты Der Spiegel приехали в город, двое полицейских настояли на том, чтобы присесть и «поговорить». На следующий день гости заметили в своем отеле еще одного. Когда они осматривали город утром, за ними следовали несколько стражей порядка в штатском. Затем им на хвост упали восемь человек и три машины, включая черную Honda с закрытыми номерами – по всей видимости, это была тайная полиция.

Комментарий macos: Я путешествовал по Кашгару в одиночку, ездил по всему городу и слежки не заметил. Внешне я был совершенно не интересен полицейским. С другой стороны, я не владею китайским или уйгурским языками и если подходил к местным, то только на секунду - сфотографировать.

В итоге за ними перестали следовать, но буквально на ближайшем перекрестке журналисты заметили камеры наблюдения, которые были расположены на каждом здании. Как только они заводили с кем-то разговор, появлялись полицейские и мешали им.



В то же время Пекин оснащает западный регион современными технологиями наблюдения. На вокзалах, аэропортах и контрольно-пропускных пунктах активно используются анализаторы трафика и аутентификация по радужке глаза.

А вот это похоже на правду. Обратил внимание во время прохождения контролей в аэропорту (а там несколько кордонов) на систему трекинга - слежения за объектом, такая же технология установлена в моём квадрокоптере и фотокамере, позволяет автоматически “держать прицел” и следовать за целью при её перемещении.

Любого человека могут задержать. Правительство построило сотни политических центров перевоспитания. За последние несколько месяцев там пропали десятки тысяч человек. По оценкам, в скором времени это число достигнет сотни тысяч. Сложно получить более точные цифры.


Фото © Wikimedia

В столице Синьцзяна проживают около 3,5 миллионов человек, 75% из них составляют ханьцы. Уйгуры – самое большое меньшинство. Здесь также проживают казахи и монголы. «Все этнические группы формируют одно целое, как семена граната», – написано на одном из плакатов.

«Уйгурам нельзя доверять. Они ведут себя так, словно являются твоим другом, но на самом деле они держатся только вместе», – объяснил ханец, который раньше был военным.

<�Недоверие между двумя этническими группами росло на протяжении десятилетий. В 2009 году волнения в Синьцзяне привели к смерти более 200 человек. Большинство погибших были ханьцами. В 2014 году уйгурские боевики убили 31 человек в Куньмине. Спустя несколько месяцев две машины выехали на оживленный уличный рынок в Урумчи и унесли десятки жизней. С тех пор страшных нападения было меньше, но ханьцы утверждают, что это не так – они верят, что на западе часто происходят серьезные волнения, о них просто не сообщают.

В попытках урегулировать ситуацию Пекин выдвинул на пост главы Синьцзяна Чэня Цюаньго, бывшего главу парткома КПК Тибетского автономного района. Последние два года он вел ту же политику, что и в Тибете – в том числе установил полицейские станции по всему региону. Эти забаррикадированные и охраняемые здания находятся на каждом перекрестке в больших городах.



Чэнь также ввел систему лидеров блока – каждый член местного комитета Коммунистической партии обладает полномочиями осматривать дома и допрашивать людей: «Кто здесь живет? Кто приходил в гости? О чем вы говорили?» Даже за контролерами ведется контроль: во многих квартирах на внутренней стороне двери есть этикетки со штрих-кодами, которые должен просканировать чиновник, чтобы подтвердить, что провел осмотр.



Соседи проинструктированы докладывать друг на друга. «Они пришли ко мне в начале года и сказали: вы и ваш сосед теперь отвечаете друг за друга. Если кто-либо из вас сделает что-то необычное, другой будет за это в ответе», – рассказал бизнесмен из Урумчи. Ему нравится его страна. «Но я отказываюсь шпионить за своим соседом», – добавил он.

Предшественник Чэня возлагал надежды на экономический подъем Синьцзяня, поделился водитель, также проживающий в Урумчи, указывая на небоскребы в центре. Он считал, что чем комфортнее будет населению в экономическом плане, тем безопаснее станет регион. «Никто больше в это не верит. Экономика продолжает расти, но в приоритетах здесь теперь репрессии».

"Сталина на них нет", говорите? Мы же проходили то же самое, с поправкой на время и технологии. Зато в масштабах всей страны, в Китае подобное только в СУАР

Хотан – город, в котором проживают 300 тыс. человек – оазис на юго-востоке Синьцзян-Уйгурского автономного района, южнее пустыни Такла-Макан. Там чаще всего наблюдались нападения, следовательно, меры наблюдения в этом месте наиболее ужесточены.

В 2014 году еще было возможно встретиться с человеком, который рассказал бы о строгой политике китайского правительства в близлежащих городах. Сейчас об этом можно даже не думать, мужчина информирует журналистов через мессенджер. Нельзя даже из одного города приехать в другой без письменного разрешения.

«Удалите этот разговор сразу же. Удалите все, что может показаться подозрительным», – попросил он.

На окраине города находится современный торговый центр, но практически все магазины не работают. Они недавно были закрыты в связи с «мерами безопасности и стабильности», как указано на объявлениях, прикрепленным к дверям.

«Всех отправили в школу», – прошептал прохожий, оглядываясь по сторонам.

Выражение «отправиться на учебу», – одно из самых распространенных в Синьцзяне. Под этим подразумевается, что человека забрали в центр и с тех пор никто его не видел и ничего о нем не слышал. «Школы» – это образовательные центры или центры перевоспитания, в которых людей заставляют слушать о патриотизме на китайском языке. Их забирают без каких-либо обвинений, надлежащего судебного разбирательства или справедливого слушания.

Практически половина людей, с которыми пообщались журналисты, рассказывали о членах семьи и знакомых, которых «отправили в школу». Один водитель в Хотане рассказал о своем 72-летнем дедушке. Человек в Урумчи поведал историю о преподавателе дочери. Пассажир в самолете – о лучшем друге.



Все эти истории разные, но в них есть нечто общее. Практически все, кого забрали – мужчины. Арестовывают обычно ночью или рано утром. Среди причин – контакты за границей, слишком много визитов в мечеть или хранение запрещенного контента не телефоне или компьютере. Родственники часто месяцами не слышат о тех, кого задержали. Им практически не удается вживую встретиться в человеком – обычно либо через видеозвонок, либо в тюрьме.

Во время разговора с продавцом ковров на рынке в Хотане, к журналистам подошла женщина в коротком платье. Она объяснила, что работает в соседнем офисе и взяла выходной, и предложила перевести разговор с уйгурского на китайский. Затем она сказала, что закрытие магазинов никак не связано с лагерями перевоспитания, «сотрудников лишь отправили на техническое обучение». Вскоре она вежливо попрощалась и удалилась.

Спустя несколько часов журналисты приехали на железнодорожный вокзал, чтобы отправиться в Кашгар. Чтобы попасть на платформу, путешественники должны пройти три контрольно-пропускных пункта.
«А, это иностранный журналист», – сказал контролер. В поезде практически нет мест, на борту сотни пассажиров. В соседнем купе корреспондент заметил ту самую женщину в коротком платье, которая предложила услуги переводчика на рынке.

Поездка от Хотана до Кашгара длится шесть часов. Все станции, мимо которых проезжает поезд, окружены контрольно-пропускными пунктами и заборами.

Кашгару более 2000 лет. В прошлом это одна из самых важных станций на Шелковом пути. Туристы когда-то могли наслаждаться одним из лучших сохранившихся исламских старых городов Центральной Азии, где почти все дома были сделаны из глины. Но правительство разрушило старые дома и возвело на их месте красивый туристический квартал.



В отличие от Урумчи и Турфана, почти все такси в Кашгаре оснащены двумя камерами. Одна направлена на переднее сидение, вторая – на заднее. «Это сделали около года назад. Камеры напрямую связаны со Службой безопасности. Они включают и выключают их, когда хотят. У нас нет никакого контроля», – сказал водитель.



Никто не хочет разговаривать. Уйгурский правозащитник, встретившийся с корреспондентами Der Spiegel четыре года назад, также не ответил ни на одно их сообщение. Его телефон был отключен. Как они узнали позже, он исчез несколько месяцев назад. Но никому не известно, отправили ли его в центр перевоспитания или тюрьму.

Затем снова появились полицейские и не выпускали журналистов из виду. Корреспонденты зашли в магазин, чтобы купить фруктов. Внутри они увидели женщину, читающую учебник по китайскому языку. На юге Синьцзяна лишь немногие уйгуры старше 20 говорят на китайском.

Они успели перекинуться лишь парой фраз. Как только журналисты вышли из магазина, внутрь зашли их преследователи, вместе с ними была девушка в красном пиджаке, и обратились к женщине. Журналист начал снимать сцену на телефон. К его удивлению, полицейские замолчали, притворились покупателями и скрыли лица.

Спустя час к корреспондентам подошли несколько полицейских. С ними была та же женщина в красном пиджаке. Как они объяснили, она была туристкой, и только что узнала, что ее снимали на камеру без разрешения. Согласно китайскому закону, необходимо было удалить видео. Полицейский отвел их в участок, где конфисковал телефон и не только удалил видео из магазина, но и другие видео, в которых заметны преследователи. Полицейский сказал им больше не делать таких «аллергических изображений» и отпустил.

Инфраструктура наблюдения в Кашгаре очень современна, но китайское правительство уже работает над следующим уровнем контроля. Оно хочет представить «систему социального кредита», которая оценивает «надежность» каждого гражданина. За верность жители награждаются, а за плохое поведение – наказываются. Уйгуры уже активно подвергаются похожей системе.



Каждой семье дается в самом начале 100 очков, рассказал один человек. Но каждый, у кого за границей проживают родственники или знакомые, особенно в мусульманских странах вроде Турции, Египта или Малайзии, теряет очки. Человек, на чьем счету осталось менее 60 очков, находится в опасности. Одно неправильное слово, молитва или телефонный звонок – и его мгновенно отправляют в «школу».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив