А это сериал уже с совсем другим бюджетом...

v_strannik — 16.01.2017       
                                Не знаю, как вы себя от мерзостей бытия обнуляете, а я, в основном, читаю. Особенно зимой,когда в саду делать нечего. Хотя это самое чтение сродни пребыванию в инфекционной больничке – всегда какую-нибудь мозговую заразу подхватишь. Не говоря уже о том,  что «чтение портит характер», как говорят немцы.
                                 Но я не про книги, не бойтесь - нынче про них и говорить-то почти так же неприлично, как признаваться, что у тебя нет сумочки от Уиттона или ты против однополых браков. Я про другое совсем. Тут недавно очередная статейка с воплями о том, что Россия должна перед всем миром за все покаяться, попалась.
                                Всякое, конечно, в ее истории бывало, но вот чего уж точно не было - так того, что людей сажали за решетку только за то, что им не на что жить и кормить своих детей. То есть за бедность. А вот в Англии это было очень даже принято, и такие тюрьмы для бедных под названием "работные дома" существовали аж до 1935 года! Ну да, то того самого времени, когда в СССР сами знаете, кто правил.
                                 И судьбы людей, которые в эти дома попадали - а их очень и очень много, были не менее ужасны, чем судьбы узников ГУЛАГа. Только отчего-то британские ученые об этом почти не пишут. Разве какая-нибудь простая женщина вроде Дженнифер Уорф, которая в 50-е гг. прошлого века работала акушеркой в районе Лондонских доков, расскажет в своих воспоминаниях о судьбе одной из попавших туда несчастных - миссис Дженкинс. Муж миссис Дженкинс умер, оставив ее с четырьмя детьми, которых она пыталась прокормить, работая день и ночь. Но потом повредила руку так, что не смогла работать, и ее забрали в работный дом.

                               "Жизнь в работном доме была ужасна. Обитателей запирали в их отделениях, состоявших из рабочей комнаты, спальни и двора. С восьми вечера и до шести утра их держали в общей спальне, со стоком или отверстием в центре, куда они справляли нужду по ночам. Рабочее помещение было ещё и столовой, где они ели, сидя на длинных лавках. Все окна находились выше уровня глаз, чтобы никто не мог посмотреть через них наружу, а подоконники были наклонными, так что на них невозможно было забраться и сесть. Двор был обнесён каменной стеной, в которой не было ни дверей, ни ворот. По сути, это была тюрьма.
                                Несчастье и монотонность смазывали дни в недели, недели – в месяцы. Женщины трудились весь день, занимаясь, в основном, черной работой: обстирывали весь работный дом в прачечной; надраивали всё – хозяин был просто помешан на чистоте; готовили низкокачественную пищу для остальных обитателей дома; шили мешки, паруса, подстилки и, что самое странное, сортировали паклю. Старые верёвки, как правило, просмолённые, раскручивали и разделяли на пряди, которые потом использовались для конопачения кораблей. Звучит легко, но на деле это далеко не так. Верёвки, особенно пропитанные маслом, смолой или солью, могли быть твёрдыми, как сталь, и, распуская их, женщины раздирали себе руки и стирали пальцы в кровь.
                                 Однако рабочий день был не так страшен, как часы отдыха. Миссис Дженкинс находилась среди сотни других женщин всех возрастов, в том числе больных и немощных. Многие из них оказывались сумасшедшими или слабоумными. Устав от физической работы, негде было присесть, кроме как на скамейки в центре рабочей комнаты или во дворе. Чтобы отдохнуть, женщины садились спиной к спине, поддерживая друг друга. Делать, смотреть или слушать было нечего, не было книг – ничего, чем можно занять голову. Многие женщины просто ходили туда-сюда или по кругу. Большинство разговаривали сами с собой или непрерывно раскачивались вперёд и назад. Некоторые стонали или выли в ночи. «Недолго и самой до этого дойти», – думала миссис Дженкинс.
                                 Дважды в день их выводили во двор на получасовую зарядку. Со двора миссис Дженкинс слышала детские голоса, но стены были по пятнадцать футов в высоту, и она не могла за них заглянуть. Она попробовала звать своих детей по именам, но ей велели прекратить, а не то её больше не пустят во двор. Поэтому женщина просто стояла у стены, откуда, как она думала, доносились звуки, шепча имена, напрягая слух, стараясь уловить голоса, принадлежащие её детям.
                                 – Не знаю, что я такого сделала, чтоб быть там. Я просто плакала всю дорогу. И я не знаю, что они сделали с моими малышами.
                                  Когда наступила весна, и дни стали теплее и длиннее, и вокруг забурлила новая жизнь, чего, однако, не могли видеть за стенами работного дома, миссис Дженкинс сообщили, что её младший ребёнок, мальчик трёх лет, умер. Она спросила, от чего, и ей ответили, что он всегда казался болезненным, так что никто и не ожидал, что он выживет. Она спросила, может ли присутствовать на похоронах, но ей ответили, что его уже закопали.
                                 Маленький мальчик ушёл первым. Миссис Дженкинс никогда больше не видела своих детей. За следующие четыре года все они умерли один за другим. Мать просто ставили перед фактом, не объясняя причин. На похоронах она не присутствовала. Последней умерла четырнадцатилетняя девочка. Рози.
                                 Миссис Дженкинс содержалась там с 1916 по 1935 год."
                        
                                 ..Так что я сказать хотела-то - всем этим крикунам-покаяльщикам неплохо бы на  страны, которые они светочами прогресса и демократии считают, повнимательнее посмотреть. Их историю получше изучить. И задуматься - а отчего это там каяться не спешат? Хотя очень даже есть за что...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив