* * *
gomazkov — 18.10.2016В детстве, будучи в деревне, я подружился с весёлым овчароподобным соседским щенком, которого назвал без выдумки Мухтаром.
Мы отлично проводили время, а уезжал я с грустью, понимая, что, когда вернусь через год, Мухтар будет уже молодым псом, и всё будет по-другому.
Но через год я с изумлением увидел у соседских ворот точно такого же щенка.
- Папа, это Мухтар! – закричал я.
- Не может быть, – сказал отец. – Мухтар сейчас тот ещё барбосище – чей-нибудь двор охраняет.
- Ничего, – решил я, – так даже лучше: это будет как будто бы мой Мухтар, как бы он остался щенком.
Но на следующий день выяснилось, что это всё-таки и есть тот самый Мухтар: он действительно по каким-то причинам совсем не вырос.
Что удивительно – дружба наша не возобновилась: во-первых, Мухтар всё-таки вырос – не физически, но, так сказать, ментально – у него были свои дела, ко мне он относился снисходительно, не более. А во-вторых, что-то во всей этой истории мне уже тогда привиделось неправильное: со щенками надо дружить, потом они должны вырастать и жить своей взрослой жизнью, а ты должен смотреть на них – вспоминать былое, вздыхать и радоваться.
А «детство моё, постой, не спеши, погоди» – это всё как-то неестественно. Суррогат.